Укротить молнию
Шрифт:
— Что это за символы? — спросил он.
— Иероглифы майя. Но это подделка. Вряд ли браслет настоящий, хотя бы потому, что уж слишком хорошо он сохранился. К тому же майя не делали ничего подобного.
— Тогда почему ты его носишь? — спросил он. — И как он попал к твоей матери? Или бабке? Ведь на Земле наследство передается от отца к сыну, не так ли?
— Не обязательно. Почему браслет переходит от матери к дочери? Так уж повелось исстари.
Эльтор указал на надпись по внутреннему краю.
— А эти иероглифы? Ведь они на иотическом.
Я
— Но как на моем браслете могут быть надписи на твоем языке?
— Наверное, потому, — тихо произнес Эльтор, — что твои предки говорили на иотическом наречии, прежде чем на нем заговорили на Рейликоне.
— Да нет же, такого не может быть!
— Это не браслет.
— Не браслет? А что?
— Это крепежное кольцо выхлопной трубы рейликонского транспортного шаттла.
От удивления я разинула рот.
— Что?
— Сейчас эти шаттлы — руины на берегу Исчезнувшего озера посреди Спящей пустыни. — Лицо Эльтора поблескивало в неярком свете лампы. — Это самые древние артефакты на Рейликоне, им по шесть тысяч лет. К тому же они вряд ли построены людьми. Не те пропорции. — Эльтор повертел в руке браслет. — Я уже видел кое-что похожее. На этих шаттлах.
— Но бронзовому браслету в таком хорошем состоянии никак не может быть шесть тысяч лет.
— Он не бронзовый, — покачал головой Эльтор. — Это сплав, так называемый кордонум. Он создается при помощи нанороботов, которые атом за атомом ставят его частицы на нужное место. Оттого он гораздо прочнее и выносливее, чем бронза.
— Но шесть тысяч лет назад у майя не было никаких иероглифов.
— Не знаю. Но это точно иотическое письмо. Мои предки привезли его с собой на Рейликон как воспоминание об утраченной родине. — Голос его осекся. — До сегодняшней ночи у меня не было прошлого. Понимаешь, что это значит? До этого наша родословная обрывалась шесть тысяч лет назад. И вот теперь я узнал нашу предысторию. — Эльтор сглотнул комок. — Сейчас, когда мне уже, возможно, никогда не вернуться домой.
— Эльтор, не говори так! — воскликнула я, обнимая его. Он отвернулся от лампы и обнял меня. Так мы и сидели, сжимая друг друга в объятиях, и слегка раскачивались в мерцающем лунном сиянии.
Глава 8
МОЛНИЯ ДЖАГЕРНАУТА
Дэниэл вел джип вдоль дороги № 14. Мимо нас пролетала пустыня Мохаве. Выжженное пространство тянулось на многие мили — то серовато-зеленое, то тускло-желтое. То здесь, то там на охристом фоне иссушенной зноем земли колыхались султанчики окотильо, тянулись вверх колючие пальцы мескита. Вдоль дороги ветер носил сухие шары перекати-поля. Небо у нас над головой было выцветшим, линяло-голубым, без единого облачка. Хотя часы показывали лишь восемь утра, асфальт уже начинал блестеть испариной от жары.
На голове у меня была шляпа, но ветер то и дело выхватывал из-под нее светлые пряди моего парика и трепал их. А еше мне постоянно приходилось поправлять на носу съехавшие очки. В строгом деловом костюме я чувствовала себя круглой
Хизер одолжила мне свой костюм и парик. Джошуа раздобыл для Эльтора фальшивую бороду, оставшуюся после самодеятельного спектакля выпускников химического факультета. Дэниэл порылся в своих чемоданах и извлек оттуда для него парадный синий костюм. Волосы Эльтору мы высветлили. И вот теперь он сидел в джипе, положив на колени синий пиджак и расстегнув ворот рубашки. Ветер играл его блондинистыми локонами. Эльтор сощурился и поднес руку к глазам, словно хотел их потереть, однако вовремя остановился.
— Тебе мешают линзы? — спросила я. Он не расслышал и приложил руку к уху. — Линзы? Тебе мешают линзы? — почти что крикнула я.
Хизер одолжила Эльтору свои контактные линзы. Ее зеленые глаза они превращали из зеленых в голубые, глаза Эльтора скорее казались фиолетовыми.
— Все расплывается, — пожаловался он.
Хизер обернулась с переднего сиденья на нашу троицу — Эльтора, Джошуа и меня, плотно прижатых друг к другу на заднем сиденье.
— Но ты хоть немного видишь перед собой? — спросила она.
Эльтор потер под глазом.
— Вижу.
— Только, пожалуйста, не три лицо, — напомнила я. — Чтобы не просвечивалась кожа.
Я выудила из сумки бутылочку жидкой пудры и аккуратно замаскировала участок кожи у него под глазом. Мне приходилось быть осторожной. Стоит только наложить слишком толстый слой, как пудра станет видна. И тогда народ начнет задаваться вопросом, с какой это стати солидный джентльмен в деловом костюме пудрит лицо. Если же наложить слишком тонкий слой, то будет просвечивать металлическая кожа. Дэниэл указал на дорожный щит:
И ниже второй указатель, уже порядком подвыцветший:
— А, база имени Эдвардса, узнаю. — Эльтор даже прищелкнул пальцами. — Они что, переименовали ее?
— Да, в честь Чака Йейгера, — пояснил Дэн. — После его смерти.
— В моей вселенной генерал Йейгер в восьмидесятые годы еще жил и здравствовал, — возразил Эльтор.
Дэниэл приготовился съехать с главной дороги. За нами следовали и другие машины, и немалое количество было впереди. Теперь мы катили по дороге, по обеим сторонам которой пестрели голубые и желтые цветы и оранжевые калифорнийские маки. Потом мы проехали высохшее озеро и оказались среди какой-то изрезанной сморщенными складками равнины, сплошь заросшей желтыми цветами — такое впечатление, будто кто-то пролил на нее желтой краски.
Проехав миль шесть, мы оказались у контрольно-пропускного пункта. К нему уже тянулась вереница машин. Обе полосы были перегорожены, так же как и третья, которой обычно пользовались выезжающие с базы машины. Пока мы ждали, к нам обернулся Дэниэл: