Укротитель диких
Шрифт:
Тот упал в темноту, но Рори мгновенно бросился к нему и, перепрыгнув через ясли, заметил движение под ногами Дока и сверкнувшее лезвие ножа. В последнее мгновение он резко согнул колени, и нож прошел мимо горла, а колено угодило прямо в лицо краснокожего. Индеец лежал неподвижно.
– Эй! – раздался тихий оклик, и силуэт другой головы с перьями появился в проеме открытых ворот конюшни. Голос продолжал по-испански: – Что случилось, брат? Тебя ударила лошадь? Это тот самый черный красавец, который сделает тебя
Взяв нож из безжизненной руки первого нападавшего, Рори бросился на второго, но тот, выругавшись, метнулся в сторону, выскочил из стойла на лунный свет и, как заяц, понесся прочь.
Рори пронзительно засвистел и поднял тревогу, вернулся к первому человеку и лошадиными путами связал ему руки и ноги. Когда примчались Уэйр, повар и бухгалтер, полуодетые и вооруженные до зубов, они обнаружили своих лучших лошадей, свободно гуляющих в загоне, и Рори, выходящего из сарая с бесчувственным человеком на руках.
Он вкратце рассказал, что случилось, и повар, все еще дрожа от возбуждения, заорал:
– Вот это удачное капиталовложение, полковник Уэйр! Вы дали парню старую одежду и месяц кормили его, а он спас от апачей табун лошадей стоимостью в тысячу долларов! Давайте-ка поглядим на этого ворюгу.
Пленника втащили в кухню и поставили на ноги. Все уже были в сборе: и обе женщины, и несколько мексиканцев со сверкающими, как у кошек в ночи, глазами.
При свете лампы Рори Мичел увидел коренастого молодого человека с лицом, более подходящим для драк, чем для размышлений. Плоский нос с раздувающимися ноздрями, длинная коса, перекинутая на грудь. На одной щеке, там, куда попало колено Рори, был огромный, наливающийся на глазах синяк. Но он не сильно изуродовал это лицо, и так уже достаточно отвратительное.
Индеец почти пришел в себя.
– Ну и чудище, – протянула Нэнси Уэйр, – но исполненное достоинства.
– Что будем с ним делать?
– Повесим, – отрезал Уэйр. – Разумеется, повесим.
В то время в Аризоне не существовало никаких законов. Там, где находились военные форты, действовал военный закон, но только внутри их границ. А за ними – безбрежный океан беззакония. Население состояло главным образом из бандитов, для которых в Калифорнии стало слишком опасно, изменников-мексиканцев из Соноры и разного отчаянного сброда из восточных городов.
Лишь немногие честные люди пытались разрабатывать шахты или добиться успеха в разведении скота, и с правонарушителями они разбирались коротко и жестоко. Во-первых, они не тратили лишнего времени, а во-вторых, тогда наказание за преступление через повешение было вполне обычным делом. Поэтому предложение полковника повесить индейца никто не счел странным.
– Бедняга! – огорчилась Нэнси. – Неужели он заслужил?
– Гарриет! – сурово скомандовал полковник. – Уведи отсюда свою дочь. Это сугубо мужское дело.
Но
– Сначала выясним, кто он, – решил полковник. – Эй, Хуан! – обратился он по-испански к одному из мексиканцев. – Ты говоришь на языке апачей, а он вроде из них. Спроси его, кто он.
Круглолицый батрак Хуан важно выступил вперед и задал пленнику несколько вопросов на гортанном диалекте. Но лицо индейца сохраняло каменную неподвижность.
Хуан обернулся к хозяину:
– Он не хочет говорить. Но он апач. На нем мокасины апачей. И перья выкрашены в их цвета. Он убивал людей. Наверное, много белых. По цвету перьев видно.
– Он апач и убийца, – сказал полковник. – И к тому же ворует лошадей. Разве у нас могут быть сомнения? Как ты думаешь, Тод? – обратился он к бухгалтеру.
Тод Меррит был одним из тех маленьких желчных людей, которые никогда не упустят случая посмаковать чужие беды. Сейчас он свирепо смотрел на апача.
– Повесить – это маловато, – сказал он. – Я бы поджарил краснокожего мерзавца. Вот именно, поджарил!
– Тише, Тод, – остановила его Нэнси. – Он понимает английский.
– Почему ты так думаешь? – оторопел бухгалтер.
– Он посмотрел на огонь, когда ты предлагал сжечь его. Что за кошмарная затея, Тод! Прекрати сейчас же!
Индеец, не поворачивая головы, медленно перевел взгляд на лицо девушки и на мгновение задержался на нем. После этого не оставалось сомнений в ее правоте: апач понимал, о чем шла речь.
– Тем больший позор для негодяя, – сказал полковник. – Если он понимает английский, значит, у него был шанс воспользоваться преимуществами нашей цивилизации. А он отверг их. Повешение – единственное, что он заслужил. Надеюсь, он понимает, что я говорю. Тод, Блачер, – обратился он к бухгалтеру и повару, – пойдемте со мной, приладим веревку на тополь. Там как раз подходящая есть ветка. Рори, ты справился с ним, когда руки у него были свободны, надеюсь, что со связанными руками будет проще. Гарриет, Нэнси, отправляйтесь в постель.
Мужчины в сопровождении мексиканцев быстро вышли их комнаты. Со двора доносились их громкие торжествующие голоса. Но женщины по-прежнему оставались в кухне.
Рори повернулся к ним.
– Думаю, я смогу что-нибудь из него выудить, – сказал он, – если вы оставите меня с ним наедине.
– Он не будет говорить, – покачала головой миссис Уэйр. – Такая уж у них натура – они безразличны к смерти. Их растят для ужасной жизни с кошмарным концом. Они понимают только убийство.
Но тем не менее она ушла из кухни вместе с Нэнси. Рори мгновенно перерезал веревки на ногах и руках пленника и жестом показал ему на открытое окно.