Укротитель диких
Шрифт:
В фургоне было не только серебро. Оказалось, что Уэйр собрал-таки по округе долги. Кроме денег, он вез много различных товаров. Из фургона вытащили бочку с сахаром, и краснокожие горстями закидывали его себе в рот.
Как дети, уплетая пироги, болтают ногами, так и апачи не могли оставаться спокойными, пока сладкое вещество сыпалось им в горло. Они постоянно подпрыгивали, размахивали руками, не выпуская оружия, и часто толкали друг друга.
У них нашлось и чем запивать сахар. Индейцы выкатили из нижнего отсека фургона три бочонка, размеры которых и железные обручи позволили
После этого Рори стало немного легче. Он хорошо знал, что индейцы легко пьянеют и становятся беспомощными. Сейчас ему хотелось, чтобы все они дошли до такого состояния. Только бы не пролили мимо содержимое бочонков!
Но что стало с белыми из этой экспедиции?
Сначала он решил, что они мертвы.
Он привязал коня на достаточном расстоянии в укрытии и стал пробираться от кактуса к кактусу, от скалы к скале, от куста к кусту, с каждым шагом приближаясь к гомонящей толпе около фургона. Если индейцы сняли три скальпа, отметили победу и ограбили фургон, то неудивительно, что они сейчас празднуют. Это была великолепная победа.
Рори подошел очень близко и спрятался позади толстого и широкого кактуса, росшего на расстоянии не более десяти ярдов от скачущих апачей. Там он осторожно вытянул голову, прищурился и, смотря между блестящими иглами, стал разглядывать происходящее.
Первое, что он увидел, очень обрадовало его. Это был широкоплечий силуэт Дина Уэйра, сидевшего на земле между ним и костром. Руки и ноги у него были связаны, а для большей надежности ремень, стягивающий его руки за спиной, соединялся с упряжью индейского пони. Если бы Уэйр попытался сделать движение, то потащил бы за собой пони, что привлекло бы внимание.
А вот повар Блачер был мертв. Он лежал рядом с фургоном. На его лицо падало немного света, и его можно было узнать. Ужаснувшись, Рори отвел взгляд. Почувствовав резкую слабость, он лег на спину. Нервы его сдали. Пораженный своим состоянием, Рори понимал, что больше не может смотреть на этот кошмар. Слишком велик контраст между неподвижностью мертвого и безумием живого.
Сначала никто не обращал внимания на Дина Уэйра, но потом один из дикарей начал скакать с томагавком перед пленным, обводя им круги около ушей белого человека. По искаженному гримасой лицу индейца Рори мог судить, что в какой-то момент игра может превратиться в желание убить, и тогда жизнь Уэйра закончится. Но тут коренастый, мощно сложенный воин подошел вразвалку к танцующему и прогнал его прочь от пленника.
Тот, кого прогнали, был среднего возраста, а другой индеец значительно моложе, но он производил впечатление человека, обладающего властью. Когда тот повернулся в профиль и свет костра упал на его лицо, Рори сразу же узнал молодого воина, чью жизнь он спас в доме Уэйра. Сейчас он задумался, отплатит ли ему воин добром за добро?
Насколько Рори знал, это не противоречило характеру апачей. У него появилась уверенность, что сейчас Уэйр в безопасности, и теперь можно было обратить внимание на все остальное. Пьянка очень быстро перерастала в дебош.
В фургоне индейцы обнаружили чашки, которые они наполняли доверху и опрокидывали
Ничего плохого бы не случилось, разве только пострадали внутренности воина, но бочонок ударился о камень, и через пробоину на землю хлынуло янтарное содержимое.
Другой индеец стоял рядом с протянутыми руками, ожидая своей очереди приложиться к бочонку. Когда он увидел, как разливается огненная вода, то завопил и, выхватив нож, бросился на спотыкающегося виновника.
– Давай бей! – улыбаясь шептал Рори.
Но индеец не ударил.
Тот же самый коренастый молодой индеец, которого он спас, мгновенно стал на пути у нападавшего и ловко сделал ему подножку. Индеец полетел кувырком.
Струя виски из поврежденного бочонка подобралась к костру, и в небо взвился высокий столб пламени – подтверждение крепости напитка.
У наблюдавшего пламя Рори перехватило дух. Он мог поклясться, что в бочонке был почти чистый спирт, и если так, то скоро вокруг фургона будет толпа беспомощных, спотыкающихся индейцев.
Молодой коренастый индеец, казалось, был вождем и тоже осознал опасность. Было видно, как молодой вождь ходил от одного человека к другому, тащил воинов к ожидавшим их пони, приказывая им садиться верхом, а иногда просто перекидывая через седло.
Но не все могли уехать. У них во рту стоял сладкий вкус сахара, а в крови пылал огонь виски. Поэтому апачи вываливались из седла и снова ползли к бочке с сахаром и двум оставшимся бочонкам с виски.
Рори с каждой минутой становилось легче, в нем росла надежда. Уже не однажды на Западе случались странные вещи, вызванные комбинацией виски и индейского темперамента!
Молодой вождь, поняв, что его усилия бесполезны, отступил и сел рядом с пленником. Сам он не прикасался к сахару и не пробовал виски. Индеец смотрел на своих соплеменников, и лицо его постепенно мрачнело.
Он сказал Уэйру по-испански:
– Ты видишь? Огненная вода превращает моих людей в свиней. Они ревели и орали, а теперь свалились. Ты видишь этого человека?
– Да, – ответил Уэйр. Рори Мичелу понравился его спокойный и сильный голос.
– Это великий воин. У него три сына. Два из них пали смертью храбрых. А младший однажды станет великим вождем. Этот человек герой. Он никогда не поворачивается спиной к врагу. Но посмотри, что с ним стало? Ужас! Белые люди выгоняют нас с этой земли не ружьями, а ядом!
Уэйр кивнул в знак согласия.
– Яд – это, пожалуй, правильное слово, – серьезно сказал он. – После убийства лучше всего пить яд.
– Почему ты называешь это убийством? – спросил воин.
Рори, как змея, пробирался между камнями. Сейчас он находился в тени, отбрасываемой полковником Уэйром, и мог прекрасно слышать весь диалог.
– Я никогда ничего плохого не сделал твоим людям, – говорил Уэйр, – а они пытались украсть у меня скот и лошадей. Апачи убили двух моих людей и сейчас готовы убить меня.