Укротитель тьмы. Part 1
Шрифт:
– А ты сам догадайся, – весело предложил Джозеф.
Больше всего Ник ненавидел такие игры – здесь легко можно было погореть. Пришлось быстро прокрутить в голове события дня. В мыслях тут же возник клад Нателлы. Цербериат являлся особым департаментом Магикулума, эдакая элитная организация на манер ФСБ или ЦРУ. А если эти ребята выследили чародея и сообщили о сундуке с артефактами его Надзирателю?
Ник судорожно сглотнул, взглянув на Бахрея. Как бы чародей не пытался выпячивать грудь колесом, но от Джозефа, в прямом смысле, зависела его жизнь, и здесь волей не волей приходилось оправдываться.
– Джозеф я только… –
– Я знаю, что ты просрочил его только на один день. Но и что? Прикажешь мне закрыть на это глаза? – всплеснул руками Джозеф. – Для тебя это пустяк, Фельсенбург, ты не уважаешь никакие правила, но я действую в соответствии с кодексом Преследования и…
– Постой-постой, о чем это ты? – перебил чародей.
Ник с непониманием глядел на Надзирателя и даже мотнул головой в надежде сообразить, о чем речь. Джозеф замолчал так резко, что тишина показалась звенящей.
– Я о твоем ежемесячном отчете, – серьезно заявил Бахрей и прищурился. – А ты о чем?
По голове как битой ударили. Отчет. Он так и не отправил этот дурацкий отчет, который сочинял всю прошлую ночь!
– Конечно-конечно, – быстро сориентировался чародей. – И я о нем.
Ему стало совсем не по себе под пристальным взглядом Джозефа. Хотя тот и был меньше ростом, но давил своей властью, отчего хотелось поежиться. Бахрей приблизился на шаг и пытливо заглянул в лицо Ника, исследуя своим неугомонным взглядом вдоль и поперек.
– Повторение одного и того же слова дважды часто значит, что человек лжет, – медленно протянул он.
Надзиратель разве что только не водил носом, как гончая, учуявшая дичь.
– Послушай Джозеф, у меня просто был тяжелый день, – откликнулся чародей, заставляя себя не отводить взгляда. – Я написал этот идиотский отчет, осталось только отправить. Ты получишь его сегодня же.
Ник незаметно выдохнул, посылая благодарения небу, что не успел сказать большего. Как же часто приходилось платить за собственную торопливость и нетерпение, и вот сейчас он вновь чуть не попался. Даже если Джозеф о чем-то догадывается, то точных подтверждений нет, а уж жить с подозрениями на свой счет чародей давно привык. Однако, следующая фраза Надзирателя вновь заставила его насторожиться.
– Я понимаю.
Бахрей отвернулся, делая последнюю затяжку из тлеющего в пальцах короткого окурка.
– Что? – не сдержал подозрительного вопроса Ник.
Чтобы его суровый Надзиратель Джозеф Бахрей, хотя бы раз вошел в положение своего подопечного? Да никогда! Ник скорее поверит, что перед ним инопланетный шпион.
– Я знаю, что прошлым вечером ты был слишком занят, чтобы отправлять отчеты, – в деланной озабоченности заявил Джозеф. – Да и убийство никак не входит в перечень тех дел, что стоит отражать перед своим Надзирателем. Я понимаю.
Это прозвучало настолько неожиданно и абсурдно, что чародея пробрал смех.
– А почему я об этом не знаю? – сквозь смех спросил Ник. – Нет, ты, конечно, часто говорил, что знаешь меня лучше, чем я сам, но чтобы настолько!
Натянутые до предела нервы теперь, чтобы не лопнуть, вибрировали, резонируя хохотом внутри чародея. Джозеф, нахмурившись, посмотрел на него. Напряжение хозяина передалось посоху, и голова динозавра замигала. В телепающемся свете Надзиратель казался старше, морщины на лбу очертились резче
– Не смешно, Фельсенбург, – резко осадил Бахрей, втоптав окурок в мокрую брусчатку. – Я знаю, что ты убил Нателлу Кольцову.
Смех чародея резко оборвался, потому что Ник подавился воздухом от этой наглости.
– Почему же сразу не Кеннеди или Джона Леннона? – выгнул бровь Ник. – Что же ты по мелочи пошел? Обвинил бы меня сразу в этом, сказал, что я вампир и, может быть, даже повышение получил.
В груди стянулся тугой напряженно ноющий узел. Джозеф постоянно обвинял его во всех грехах, что само по себе не ново, но от этого на душе не прояснялось. Вот почему именно ему достался такой Надзиратель? Другие со своими прекрасно общались, даже дружили и пили пиво раз в месяц в день сдачи отчета. Чародей же сильно подозревал, что Бахрей пригласит его пропустить по стаканчику только в том случае, если всыпет туда немножко стрихнина. Чертова сатурнианская Недоля.
– Тебе не надоело паясничать? – холодно спросил Надзиратель. – Я же пришел сюда ради твоего блага. Если ты признаешься и расскажешь все начистоту, это облегчит твою вину.
Фальшивая забота и сочувствие всегда действовали на Ника, как красная тряпка на быка. Как минимум, потому что под эгидой его интересов всегда совершались самые злокозненные и отвратительные вещи по отношению к нему же.
– Облегчить вину? Каким это образом? Мне дадут возможность самому выбрать способ казни? – прошипел чародей, мгновенно выйдя из себя. – Ты идиот, Джозеф, вот ты кто. Хотя бы потому что считаешь, мня идиотом. Скажи на милость, зачем мне нужно было трогать Кольцову? Я не такой позер, как ты думаешь, и если бы захотел покончить с собой просто застрелился без помощи Магикулума! Безболезненнее вышло бы. А если ты этого не понимаешь, то…
Гнев, изумление и потрясение в случае Ника превращались в гремучая смесь, которая всегда развязывала ему язык. Он вывалил на Джозефа все, что о нем думал в самых экзотических выражениях, которые только знал его начитанный мозг. После этой короткой, но пылкой тирады "идиот" было самым мягким оскорблением из тех, что адресовались Надзирателю.
Бахрей стоял молча, прикрыв глаза, чем только сильнее бесил чародея.
Наконец, когда Ник выдохся и замолчал, чтобы перевести дух, Надзиратель вытащил из внутреннего кармана пиджака блокнот и черное перо. В полумраке записная книжка могла показаться самой обыкновенной, но чародей знал, что это древний документ с пергаментными страницами в металлической обложке.
– Ты можешь исходить желчью сколько угодно, я то знаю правду, – глубокий голос Джозефа своей непоколебимой уверенностью сокрушал. – Я просто хотел предупредить, что меня не провести. И в следующий раз, когда тебе захочется кого-нибудь укокошить, миллион раз подумай, потому что я, несомненно, докопаюсь до правды. А еще, – он раскрыл блокнот и принял церемонный тон. – Доминик Фалимент Джасвиндер Фельсенбург я ставлю Вас в известность, что ваше годичное досье нарушений пополняется еще одним минусом, за несданный вовремя ежемесячный отчет о поведении. И того, у вас три минуса. Помните, что десять мелких нарушений приведет к тому, что вы потеряете свое право на помилование и подвергнитесь наказанию в назначенном прошлым судом объеме. В вашем случае – смертной казни, – Бахрей сделал росчерк пером, и тьма на секунду озарилась вспышкой света.