Укротитель времени (сборник)
Шрифт:
«Конь», на котором спасался Лафайет, быстро сделал три круга по большой комнате с зелеными стенами, пока он не нашел рычаг, приведший к сногсшибательному толчку, от которого О'Лири кувырком свалился на ковер. Он перекатился на четвереньки и обнаружил, что вновь находится в той комнате, в которую пришел вначале. Зеленоволосая женщина за столом истерично била свою консоль и звала на помощь.
— Эй, я помогу вам, — сказал Лафайет. Он с трудом встал, вскочил на стол и обеими руками нажал на множество кнопок сразу, переключил с полдюжины рычагов, перещелкал все выключатели. Завыла сирена, в комнате
— Не бойтесь, я не буйный, — выкрикнул Лафайет. — Я просто хочу уйти. Где выход?
— Не подходите ко мне, вы ненормальный!
Лафайет подскочил к секции стены, сквозь которую он вошел, начал лихорадочно ее ощупывать. За ним вопили сигналы тревоги. Внезапно панель повернулась и открыла вход в слабоосвещенное помещение. Лафайет вышел, панель за ним захлопнулась. Зеленый свет сиял на противоположной стене. На мгновение он ощутил, будто его мозг «снялся с якоря» и на большой скорости завращался в черепе. Потом произошел взрыв темноты вокруг.
* * *
Его несло средь светящихся обломков, недоступных никакому пониманию…
«…тинки-тинки-тинки…»
«…вы думаете, что вы единственная птица в городе с парой этих…»
«…где ты? Входи, милый мальчик, если ты меня слышишь. Входи, входи…»
Широкая, мягко светящаяся конструкция из красновато-коричневой и красной лапши величаво проплыла мимо, медленно вращаясь. Рой светящихся голубовато-зеленых дробинок завернул поближе и прошел мимо него. Нечто широкое и иллюзорное, как светящийся дым, расплылось перед ним, окутало его и пропало. Кувыркаясь, надвигалось раздражающее скопление накаленных докрасна проволок из темной дали, оно свернуло с пути, чтобы перехватить Лафайета. Он подался назад, делая ненормальные плавательные движения, но скопление захватило его, обволокло, прилипая и пронизывая.
Ему словно ввели под кожу тысячу фунтов теплого воска, безболезненно вытесняя его самого сквозь поры.
«Ага! Попался, похититель тел!» — пронзительно крикнули ему в оба уха, не издавая ни звука.
— Эй, погодите! — крикнул О'Лири. — Может, обсудим все это?
«Нечего ждать! Вон! Вон!»
На мгновение О'Лири заметил мстительное лицо, то самое лицо, которое он видел в зеркале кабинета Белариуса. Оно свирепо взирало на него. Потом он поплыл в пустоту.
— Подождите! Помогите! Мне нужно передать Никодеусу!
«Пусть я не выберусь из преддверия Ада, если тебе удастся…» — слабо донеслось до Лафайета.
— Раунчини! Не покидайте меня здесь! Мне нужно попасть…
«Откуда… — слабо донесся удаляющийся голос, — откуда вам, известно мое имя…» — Голос пропал. Лафайет закричал, но понял, что не кричит, а каким-то образом передает. Но это он вычислит позднее, когда благополучно вернется домой. Ответа не было, только слабые, жуткие голоса вокруг.
«Сказала ему нет, но вы же знаете, каковы эти мужчины…»
«…упи-тупи-фупи-фум…»
«Девять… восемь… семь…»
— ДОРОГОЙ МАЛЬЧИК! НЕУЖЕЛИ ЭТО ВЫ? Я УЖЕ ПОЧТИ ПОТЕРЯЛ НАДЕЖДУ!
— Помогите! — пронзительно кричал Лафайет. Он теперь кувыркался с головы на ноги, а может, наоборот? Он чувствовал, что ощущение
— ДЕРЖИСЬ, ПАРЕНЬ… ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО СЕКУНД… НЕ БРОСАЙ КОРАБЛЬ… Нечто неосязаемое окутало, его подобно дыму. Замаячила неясная туманность и схватила, его словно в кулак, из тени. Он ощутил давление, взрыв света, и наступила тьма…
* * *
Он лежал на шероховатой жесткой поверхности и ощущал нестерпимый зуд. Он шевельнулся, чтобы почесаться, и обнаружил, что у него связаны колени, а также локти и подбородок. Он с трудом сел. При слабом лунном свете, проникающем сквозь листву над головой, он увидел, что наглухо заключен в клетку из связанных шестов. Он увидел, что лежит на изношенных матрацах с заляпанными драными чехлами. Около него стояла кружка с водой и лежали обглоданные корки хлеба. Он потянул носом. Запахи немытого белья, козьего сыра и дыма костра были, по крайней мере, знакомы.
Ноги и руки болели, спина болела, шея болела.
— Я, наверное, весь в синяках, — проворчал он. — Где я? Что со мной?
Послышались мягкие шаги: приближалась знакомая фигура.
— Гизель! — с облегчением вырвалось у Лафайета. — Как я рад тебя видеть! Выпусти меня отсюда!
Девушка стояла руки в боки и смотрела на него сверху с непонятным выражением лица.
— Зорро? — неуверенно спросила она.
О'Лири тяжело вздохнул:
— Я знаю, что выгляжу как парень по имени Раунчини. Но на самом деле я не Зорро, а тот парень, на которого ты думала, что он Зорро, только я на самом деле был, конечно, О'Лири. Но это я потом объясню.
— Ты уже не думаешь, что ты большая птица? Не пытаешься прыгать с утесов и хлопать руками?
— Что? Я не прыгал с утеса, я упал, и…
Гизель улыбнулась, обернулась и пронзительно свистнула. Ответили голоса. Минутой позже появилась громадная фигура Луппо. Он уставился на О'Лири с видом добермана, ожидающего команды «фас».
— Ты чего свистела? — промычал он. — Он…
— Он сказал, что он — это он, Зорро!
— Я, конечно, я, в своем роде, — отрезал Лафайет. — Но, ах, ладно, все равно. Вы не поймете. Хоть выпустите меня отсюда побыстрее!
— Угу, это он, — подтвердил Луппо.
— Порядок! В таком случае на восходе солнца можно приступать! — исступленно крикнула Гизель.
— Эй, послушай, Гизель, уж не собираешься ли ты вновь начать это дело со свадьбой? — забеспокоился Лафайет.
Луппо посмотрел на него, криво улыбнулся, сверкая золотым зубом.
— Не совсем, — ответил он. — Ты веришь… в Смерть от тысячи крюков?
* * *
— Это будет так захватывающе, Зорито! — поведала Гизель Лафайету, близко прислонясь к клетке, чтобы прошипеть это ему прямо в лицо. — Сначала будут вводить крючки. Раньше был один большой крюк, но ты знаешь, само собой, мы все усовершенствовали. Теперь мы берем маленькие, колючие рыболовные крючки, сотни и сотни крючков. Мы их медленно втыкаем в твое тело… повсюду. Потом мы к каждому привязываем веревочку и поднимаем тебя на них в воздух…