Укротитель времени (сборник)
Шрифт:
— Как? Да я и слышать об этом не хочу! В этакую ночь ты просто замерзнешь в лесу…
— Боюсь, что вы меня не поняли, — перебил ее Лафайет, двигаясь боком к двери. — Мы с вами не знакомы. Я попал сюда совершенно случайно…
— Не может этого быть! Ведь это ты снял у меня комнату, верно? старушка близоруко сощурилась, глядя на него.
Лафайет отрицательно покачал головой:
— К сожалению, вы ошибаетесь. Я искал леди Андрагорру…
— Боже мой, так ты знаешь мою племянницу! Это чудесно! Что же ты мне раньше не сказал? Ну, теперь-то
— Значит, вы и есть тетка Даф… то есть леди Андрагорры?
— Ну конечно! Разве ты этого не знал? Но ты не ответил на мой вопрос.
Лафайет огляделся вокруг. Комнатка была чисто прибрана и уютна, но без особых удобств.
— Мне показалось, что леди Андрагорра очень богата, — проговорил он. Неужели это все, что она смогла сделать для вас?
— Ах ты дурачок! Да мне просто нравится жить среди птиц и цветов! Здесь так тихо и спокойно!
— А кто вам колет дрова?
— Дрова? Ко мне приходит по вторникам один человек… Но ты говорил о леди Андрагорре.
— Ничего я не говорил о леди Андрагорре. Я не знаю, где она. Ну, спасибо вам большое за все…
— Я тебя не отпущу, — резко перебила его старушка. — Ни за что на свете!
Лафайет надел плащ и направился к двери.
— Боюсь, что не смогу воспользоваться вашим гостеприимством…
Он запнулся, услышав позади себя странный звук. О'Лири повернулся — за его спиной старушка занесла руку, целясь ему в висок. Он успел пригнуться, и удар пришелся ему в предплечье. Лафайет вскрикнул от боли — и получил еще один сильнейший удар. Защищаясь, он угодил своей хозяйке кулаком в бок, но от нового удара в солнечное сплетение свалился в кресло-качалку.
— Решил меня надуть! — завизжала старуха. — Продался этому длинноносому Родольфо, и это после всего, что я пообещала сделать для тебя! Откуда только у тебя нахальство взялось заявляться сюда и врать мне в глаза, что ты впервые меня видишь!
Старушонка метнулась к креслу, но Лафайет свалился на пол, успев при этом лягнуть ее. Вскочив на ноги, он приготовился к обороне.
— Где она? Черт тебя дери? Зачем только я вытащила тебя из вонючего болота, где ты пас своих свиней…
Старуха неожиданно умолкла, прислушиваясь к чему-то. Лафайет явственно различил приближающийся конский топот.
— Дьявол!
Старушонка прыгнула к двери, сдернула с крюка плащ и обернула его вокруг себя.
— Ты еще ответишь мне за это, Лоренцо, — завизжала старуха изменившимся голосом: вместо хриплого сопрано Лафайет услышал отвратительный тенор. Погоди, я доберусь до тебя, негодяй! Ты проклянешь тот день, когда впервые увидел Стеклянное Дерево!
Она распахнула дверь и скрылась в темноте.
О'Лири кинулся за ней, но было уже слишком поздно. Старуха стояла на поляне, застегивая пуговицы плаща. Лафайет бросился к ней, но она со свистом взмыла в воздух. Быстро набирая
— Эй! — слабо прокричал Лафайет.
Неожиданно до его сознания дошло, что топот копыт становится все громче и громче. Он кинулся к дому, вбежал в комнату и, выскочив через заднюю дверь, со всех ног помчался к лесу.
Занимался серый, ненастный день, но в лесу стало лишь немного светлее. Окончательно продрогнув и выбившись из сил, Лафайет опустился под огромное дерево, в стволе которого можно было бы проложить туннель. У него болела голова, в животе, казалось, разгорался костер, а в глаза будто насыпали песку. Во рту был противный привкус испортившегося маринованного лука. В ветвях над его головой тоскливо прокричала птица.
— Да, это конец, — простонал Лафайет. — Я болен, голоден, продрог, голова раскалывается, и к тому же у меня расстройство желудка. Я потерял лошадь, след леди Андрагорры — короче, все. И я не знаю, куда и зачем я иду. И ко всему прочему у меня начались галлюцинации. Летающие старухи, надо же такое придумать! А что, если мне привиделась не только старуха, но и ее домик? Предсмертный бред или что-нибудь в этом роде. Может быть, эти недотепы в желтых ливреях меня все-таки застрелили и я уже мертвый?
Он ощупал себя, но отверстий от пуль не обнаружил.
— Чепуха какая-то! Если бы я был мертв, у меня не болела бы голова.
Лафайет затянул потуже ремень и с трудом поднялся на ноги. Пройдя несколько футов, он опустился на колени перед маленьким ручейком, зачерпнул ледяной воды и умылся. Потом растер лицо краем плаща и сделал несколько глотков.
— Вот и хорошо, — решительно сказал он сам себе. — Что толку стоять и разговаривать вслух? Пора действовать.
— Чудесно, — ответил он. — Только что же мне делать?
— Ну, можно отправиться в путь, — предложил он. — До Порт-Миазма всего каких-нибудь миль двадцать.
— Вряд ли Родольфо обрадуется, узнав, что я вернулся с пустыми руками, — возразил он сам себе. — Но, возможно, я смогу оправдаться — перед Гроунвельтом. Впрочем, я все равно не знаю, в какую сторону идти.
Лафайет запрокинул голову, стараясь разглядеть что-нибудь сквозь густую листву деревьев. Но плотные серые облака не пропускали ни лучика света, по которому можно было бы определить положение солнца.
— Кроме того, не могу же я убежать и бросить леди Андрагорру на произвол судьбы.
— Ну хорошо, ты меня убедил: я буду продолжать поиск. Но куда же все-таки идти?
Он зажмурился, повернулся три раза на месте и, остановившись, вытянул руку:
— Туда.
— Знаешь, — заметил Лафайет доверительно, — не так уж это глупо разговаривать с собой. Узнаешь много нового.
— Да и решительности прибавляется.
— Но все-таки это значит, что ты рехнулся.
— Ну и что из этого? Шизофрения какая-то! Да это пустяк по сравнению со всеми моими прочими недомоганиями.