Укротитель. Трилогия

Шаргородский Григорий Константинович

— Давай, Дикарь, погнали!

Хидой набрал разбег буквально с первых метров и начал быстро нагонять конную лаву, так что его пришлось немного придержать. Но перед тем как я начал снижать скорость зверя, конный строй передо мной вдруг разошелся, обнажая несущуюся прямо на меня конницу арабов.

— Вперед! — крикнул я и сознательно увеличил ярость хидоя.

Зверь с рыком понесся вперед. Мне же оставалось только лечь на седло, сливаясь с панцирем зверя. Хидоя неслабо тряхнуло, где-то сбоку дико заржала лошадь. По моему панцирю пару

раз что-то сильно ударило. Звон, треск и хрипы живых существ смешались в единую какофонию.

Я все же не выдержал и чуть приподнялся, рассматривая, что творится впереди. Выглянул лишь для того, чтобы еще раз взвыть, негодуя на затейницу фортуну.

Арабская конница пыталась закрыть витязям путь к рядам лучников, причем не простых, а подручных магов-артефакторов. Эти ряды были обращены в сторону берега. Я успел заметить только то, что по реке плывут сотни различных плавсредств, а среди массы успевшей десантироваться тяжелой пехоты уже взрываются гремучие стрелы. Один из дракаров речной гвардии вдруг преломился посредине и пошел ко дну, так и не добравшись до берега.

Эта картинка мелькнула в мозгу, и на нее тут же наплыла другая — ближайшие к нам лучники начали разворачиваться и посылать стрелы в мою сторону. Казалось, все до единой оперенные смерти летят прямо мне в лицо, но это было иллюзией — все стрелы прошли выше. Меня спасла растерянность лучников и скорость Дикаря.

Через секунду хидой вломился в ряды аравийских воинов. Зверь прыгнул, в полете снося когтями головы лучников. Приземлился он так же эффектно, придавливая собой с десяток вражеских бойцов.

Мы прошлись смертельным серпом по рядам лучников, и приободренная пехота буквально выплеснулась с кораблей на прибрежные просторы. В нее тут же ударила конница и пехота врага, но нас это уже не касалось — клин хидоев прошелся по невысокому холму и остановился у противоположной опушки.

— Ты молодец, — весело заявил Драган, подъезжая ближе.

Я еле сдержался, чтобы не послать командира, но он меня прекрасно понял и, что примечательно, не обиделся. В принципе подстава начальства избавила меня от большой опасности — находясь далеко впереди, мы с Дикарем проскочили залп артефактных стрел, который пришелся по идущему за нами клину. Многим не помогли даже защитные артефакты.

Кстати, почему мне ничего не известно о магической защите хидоев? Да и что я вообще знаю об этих они? Что это — результат моего преждевременного ухода из школы или упущение преподавателей?

Если мой командир и хотел что-то добавить, то наверняка не сумел бы — сгруппировавшееся и несколько минут назад бросившееся в атаку королевское войско врезалось в ряды аравийских воинов. Взвыли сигнальные трубы и глотки воинов, но все это перекрыл жуткий лязг железа и взрывы громовых артефактов.

Мы стояли у самой кромки леса на небольшой возвышенности. Обзор с высокого седла хоть и был лучше, чем у пешего воина, но далеко не идеален.

Мысленным приказом я развернул Дикаря и заставил его ухватиться передними лапами за дерево. Гигантские когти плотно увязли в древесине. Обзор улучшился, но ненамного. Мне оставалось перебраться на голову зверя. Короткая шея надежно удерживала голову они, которая была размером с крупную тумбочку, так что меня вся эта «конструкция» выдержала легко.

Опираясь ногами на шипы в середине шеи, а руками на «рога» хидоя, я постарался рассмотреть поле боя.

Теперь здесь было представлено все войско принца. Центральную часть построения занимала тяжелая пехота. На правом фланге шли викинги, а левый заняли «волки». Викингов поддерживал отряд верховых коваев, а северян подпирали все оставшиеся в распоряжении Возгаря хах-коваи. Всадники, пару минут назад взломавшие оборону арабов, уже отхлынули назад — в проемы между «коробками» тяжелой пехоты. Даже здесь рыцари и витязи старались не смешиваться и в тылу разошлись в разные стороны. Кельты отхлынули к ставке принца, а славяне свернули налево к лесу.

Пехота постепенно перемалывала взломанную рыцарями оборону. Как в наших, так и во вражеских рядах постоянно рвались громовые артефакты.

Шаткое равновесие продлилось всего лишь несколько минут, а затем над битвой пронесся жуткий вой.

— Это дэвы, — послышался снизу голос Драгана.

— Кто? — Любопытство моментально вытеснило обиду.

— Личная гвардия эмира аравийцев. Тяжелая пехота.

Похоже, эти самые дэвы были очень хороши. Ряды нашей пехоты дрогнули, и если гвардия и викинги оставались на месте, то правый фланг с «волками» стал пластичным и начал загибаться назад.

Повинуясь сигналам рогов и флажков над ставкой принца, славянские всадники ринулись вдоль тыла всего построения, спеша поддержать отступающих наемников. Глыбы хах-коваев уже не стояли позади «волков», оказавшись сначала посреди рядов союзных войск, а затем увязнув в массе врагов. В ход пошла «тяжелая артиллерия» поводырей.

Витязи успели в последний момент, но, как только натиск врага на правом фланге начал ослабевать, в центр построения ударила страшная сила, заставившая легендарных пеших рыцарей — тяжелую гвардию королевской пехоты — разойтись как мягкая жесть под нажимом стального ножа. Прорыв стремительно расширялся и грозил разделить наше войско на две половинки.

Со стороны ставки донесся вой сигнальных рогов.

— Проклятье! — ругнулся Драган. — Всем приготовиться!

Перед тем как вернуться в седло, я успел заметить, что среди клина идущих на ликвидацию прорыва рыцарей развевается личный стяг принца.

Да уж, веселого мало — потеряв королевского сына, мы проиграем.

Драган поднял руку, привлекая общее внимание.

— Воронов, ты опять впереди.

Спорить было бессмысленно, к тому же, как оказалось, это не самое опасное место в бою.