Укротители велосипедов
Шрифт:
Забравшись в машину, Нефёдов завёл двигатель и сорвался с места. А Артём и Ежов, стараясь не глядеть друг на друга, двинули по дворам по направлению к складу.
Прошагав с сотню метров, Артём закинул змею на плечи за голову и решил наконец прервать тягостное молчание.
– Всё ещё злишься на меня, деда?
Ежов дотронулся пальцем до вздувшегося синяка на скуле.
– Я же не специально, – в сотый раз повторил Артём. – Ты ткнул меня шокером, у меня свело судорогой мышцу, ну... и я нечаянно заехал тебе локтем в лицо.
– Что-то мне слабо в это верится, – проворчал Ежов.
– В любом случае, мне было намного неприятнее. Ты раз двадцать долбанул меня своим шокером. Садюга... Кстати, давно хотел спросить, зачем тебе шокер? Ты испытываешь какое-то
– Шокер, чтобы защищать Кокорина от собак и неадекватных болельщиков.
– Про собаку я слышал, а что у Кокорина произошло с болельщиками? – заинтересовался Артём.
Вздохнув, Ежов принялся объяснять:
– Неприятно это признавать, но Михаил Кокорин – самый невезучий шоссейник на свете. В начале своей карьеры он просто часто травмировался, но чем старше он становился, тем хуже ему приходилось. А к концу карьеры его несчастные случаи стали больше похожи на курьёзы. Когда Кокорину было тридцать четыре, во время гонки у машины техподдержки лопнуло колесо, и в лицо Миши прилетел кусок шины. Тогда он сошёл с Тур де Франс с сотрясением мозга. На следующий год какой-то больной дегенерат решил перебежать дорогу перед пелотоном. Водитель операторского мотоцикла увернулся от него, но сбил Мишу, который ехал в голове пелотона. Падение закончилось переломом ключицы. На следующий год Кокорин ехал в отрыве по горам Швейцарии, когда на дорогу выбежало стадо овец. Миша попытался объехать их по краю дороги, но в результате сорвался в обрыв и пролетел метров пятьдесят по крутому склону. Ещё через год во время старта Тур де Франс пьяный болельщик заехал Мише по голове древком флага. Кокорин остановился, сделал ему замечание, а тот набросился на него и сломал ему нос. И снова сход. Ну, а после того, как во время следующего сезона его покусала собака, Кокорин решил, что с него хватит, и завершил карьеру.
– Да уж, – хмыкнул Артём. – Не знал, что бывают такие неудачники.
– Неудачник – это ты! А Мише банально не везёт.
– Не везёт – это когда тебе на голову гадит голубь, а Мишу, по-ходу, кто-то проклял, – заметил Артём. – Ладно, скажи-ка мне лучше, почему Вадим оказался в вашей команде? Он ведь не самый слабый гонщик, чтобы присоединяться к команде, которой по сути не существует.
– Вадим припёрся к нам, когда услышал про то, что в России может пройти первая гонка серии ВорлдТура и что его не прочь видеть в ней как вероятного победителя от нашей страны. И для участия в ней ему нужна была команда. – Тяжело вздохнув, Ежов признался: – Если честно, я и Нефёдов изначально не планировали создавать команду с профессиональной континентальной лицензией – хоть Олег не самый бедный человек, а его сеть довольно прибыльна, ему никак не потянуть про-команду. Мы хотели организовать очень крепкую команду с континентальной лицензией, набрать в неё молодых, перспективных гонщиков без контракта и заявить о себе потенциальным спонсорам в обычных Континентальных соревнованиях UCI, не включённых в ВорлдТур. Всё это должно было занять годы. Однако из-за Вадима мне и Нефёдову пришлось срочно пересмотреть наши планы о поступательном развитии команды. Призёр самых престижных трёхнедельных многодневок достаточно веский аргумент, чтобы нашей командой заинтересовались потенциальные спонсоры. А Нефёдов подсуетился и добился устного соглашения о спонсорской поддержке с несколькими своими знакомыми. Поэтому к следующему сезону, если всё будет хорошо, в России появится вторая про-команда.
– Ты так и не ответил, почему Вадим присоединился именно к вашей команде, – напомнил Артём. – Из-за Миши? Из-за того, что он был его лучшим грегори?
– Нет, Михаил не хотел возвращаться к соревновательной деятельности. Нам пришлось его долго уламывать. А Вадим пришёл конкретно ко мне. Сказал, что хочет, чтобы я тренировал его этот год, даже если мы пролетим с участием в гонке и не сможем создать про-команду.
– И как это завсклад удостоился чести тренировать чемпиона? – удивился Артём.
Сзади к ним увязалось несколько детей с ранцами за спинами, и Артём, развернувшись, с шутливым оскалом вытянул перед собой змею. Дети
– Я не всегда был завскладом, – ответил Ежов. – До того, как пять лет назад Нефёдов решил организовать дело по торговле велосипедами и предложил мне должность завсклада, я работал помощником спортивного директора питерской про-команды. Но она просуществовала всего два года, а потом благополучно самоликвидировалась. А совсем давно я вывел Клясова в профессионалы. Кокорина тоже. Даже Нефёдов мой бывший и самый первый воспитанник, но он не сумел добиться успеха в спорте. С бизнесом у него дела обстоят гораздо лучше, у него талант заводить связи, и он может достать что угодно. Закажешь у него одноногую, одноглазую чернокожую проститутку-трансвестита в возрасте за сто лет, и на следующий день он даст тебе её, или его, номер. Гарантирую.
Хохотнув, Артём спросил:
– А почему развалилась про-команда, в которой ты работал? Это нормально, что она просуществовала всего два года?
– Да, в велоспорте это нормально. Многие про-команды разваливаются после года-двух соревновательной деятельности. Но они не исчезают насовсем – на их базе обычно создаются новые. Кто-то из гонщиков и руководства уходит, а на их место приходят другие люди. Меняются спонсоры, меняются названия, и появляются абсолютно новые команды. Но иногда случается, что команды исчезают насовсем. На сегодняшний день есть от силы шесть-семь команд, чья история длится более пяти лет.
– А чего тебя с Нефёдовым так переклинило на идее создании команды, которая может вскоре развалиться? Вы хотите по-быстрому срубить денежку и обогатиться за счёт спонсора? – с искренним интересом поинтересовался Артём.
– Заткнись, дятел, – резко огрызнулся Ежов. – Я хочу создать команду, чтобы снова иметь возможность участвовать в гонках. Пусть даже в полулюбительских, не включённых в ВорлдТур. И по этой же причине Нефёдов готов вкладываться в команду, от которой у него будут одни убытки. И именно поэтому к нам присоединился Кокорин – чтобы участвовать в гонке хотя бы в качестве техника и массажиста. И чтобы не упустить эту возможность, чтобы принять участие в создании команды, он почти год собирал велосипеды, хотя легко мог найти работу по-прибыльнее. И чтобы проехать хотя бы одну серьёзную гонку за сезон, к нам пришёл Вадим. Думаешь, он вкалывает ради денег, думаешь, Нефёдов платит ему? Да у Вадима два дома за границей и неплохой доход от рекламы. Его не интересуют деньги, и с нами он работает за бесплатно. Если бы ему нужны были деньги, он бы дождался следующего сезона и без проблем подписал неплохой контракт с какой-нибудь европейской командой. Но он приехал в Питер, чтобы гоняться или стать к следующему сезону намного сильнее. Чёрт, да единственный, кто получает за свои тренировки гонорар, – это Чавин! Но и его доход не намного выше, чем у моих грузчиков. Мы хотим гоняться не ради денег, мы хотим участвовать в гонках... – Ежов замялся и немного покраснел. – Пусть это прозвучит избито, но мы все хотим участвовать в гонках, потому что мы все безнадёжно влюбленны в велоспорт.
– Хм, достойная причина, – задумчиво произнёс Артём и по-новому взглянул на Ежова. Пусть этот старик редкостный гад и изверг, пусть он постоянно орёт и ругается, пусть их отношения далеки от дружеских и в них присутствует взаимная неприязнь, но он, по крайней мере, заслуживает уважения...
Когда Артём и Ежов наконец добрались до склада, Клясов, Дима и Кокорин, которые не спешили начинать тренировку, встретили их аплодисментами и шутливыми криками восторга.
Сбор
Общий сбор команды состоялся в четверг, и Артём, для которого этот день был выходным, позволил себе подольше поваляться в кровати и опоздал на двадцать минут. Предчувствуя неизбежные крики и вопли старика, Артём протиснулся сквозь слегка приоткрытые ворота склада, на ходу придумывая себе оправдание, – и оказался лицом к лицу с Ежовым. Однако, вопреки обыкновению, Ежов не стал устраивать ему разнос.