Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость
Шрифт:
– Нет, я осмотрюсь, можно?
– Конечно, проходите, свободные столики слева.
Компания, празднующая день рождения, занимала два сдвинутых стола в углу зала, с окнами на реку. Но даже если бы Роман не глянул в эту сторону, он безошибочно определил «запах плесени», сопровождавший компанию в ментальном поле. Компания (девять человек) веселилась, однако сердцем компании был один человек – её организатор. Причём сердцем – чёрным, если можно было так выразиться.
Роман почувствовал на себе взгляд, прошёл к свободному
Их было трое, накачанных, в знакомых безрукавках, с наколками на плечах, и сидели они далеко от компании празднующих день рождения, однако не приходилось сомневаться, что парни сидели здесь не ради ужина. Они охраняли своего главаря (действительно, фигура колоритная, этот директор рекрутерской конторы, одна причёска чего стоит) или ждали его команды. Санчо, с которым ловко разобрался в своё время Роман, отсутствовал.
Взгляд вожака стаи снова коснулся виска.
Чёрт, надо было сразу уходить! Он наверняка меня узнал. Может быть, з а к р ы т ь его на пару минут?
– Друзья, – встал директор агентства с простой русской фамилией Сванидзе. – Хочу произнести тост. Мы знаем Феону Марковну уже много лет и можем со всей откровенностью сказать, что без неё мы…
Остапа понесло, пришли на ум незабвенные строки Ильфа и Петрова. Слушать Сванидзе было невыносимо, но сотрудники агентства слушали внимательно и восторженно, что говорило об их зависимости от любого слова и жеста начальника. Никто из троих мужчин и шести женщин разного возраста лишиться работы не хотел.
Виновница торжества, сухая, как ветка саксаула, коричневолицая, со взбитыми буклями, сидела прямо и манерно курила. Её аура была темна и запутанна, а эмоциональный фон можно было выразить тремя словами: к чёрту ваши дифирамбы!
Роман для проформы полистал меню, заказал минералки, настраиваясь на с в е т е н и е.
За столами в углу захлопали.
Директор сел.
Роман попытался просканировать его мыслесферу и неожиданно наткнулся на колючее «железо», накрывавшее голову Сванидзе. Директор умел защищаться в ментальном поле!
Роман спешно убрал мысленный «палец», ошеломлённый открытием.
Сванидзе вдруг повернул голову, начал осматривать зал ресторана, и хотя Роман успел отвернуться и взялся за стакан с минералкой, было ясно, что директор агентства почуял присутствие в зале в и д я щ е г о. Надо было уходить.
Роман допил холодную воду, улучил момент, когда компания зашумит и директор отвлечётся, быстро вышел из ресторана, оставив на столе плату за воду.
– Я уже начала волноваться! – с упрёком заговорила Юна, когда он пересёк улицу и сел рядом. – Ну, что, видел?
– Уходим отсюда!
– Что
– Меня, по–моему, вычислили. Во–первых, там сидят те самые бандиты, что пристали к вам во время отъезда. Во–вторых, ваш директор не простой человек.
– У него действительно высокие покровители…
– Речь не об этом, он экстрасенс, а точнее – экзор, достаточно сильный пси–оператор, и умеет закрываться от ментального прослушивания.
– Иногда кажется, что он читает мысли, – кивнула Юна. – А иногда смотрит зверем, аж страшно!
– Боюсь, что он…
Она вопросительно подняла брови, но Роман продолжать не стал.
– Допиваем соки, расплачиваемся и уходим. Думаю, тебе не надо больше выходить на работу. Ваше агентство, скорее всего, прикрытие.
– Для кого?
– Для очень плохих людей. Точнее, нелюдей. Потом расскажу, бери меня под руку.
Они вышли из–под шатра, неторопливо двинулись к остановке автобуса.
– Всё так плохо? – понизила голос Юна; рука её вздрагивала, она чувствовала волнение спутника.
– Не бывает так плохо, чтобы не могло быть ещё хуже, – мрачно пошутил он. – Я слишком медленно взрослею. Надо было идти одному, а не подставлять тебя.
– Я всё равно пошла бы с тобой. И вообще нельзя всё время думать о плохом. Жизнь прекрасна, это надо понимать.
– Конечно, прекрасна, – согласился он. – Она была бы ещё прекрасней, если бы не люди вокруг.
– Ты не любишь людей?
– Читала Оскара Уайльда?
– Что–то читала, не помню. А–а, «Портрет Дориана Грея», кажется.
– Дословно и я не вспомню, но он как–то высказался в том духе, что чем больше он узнаёт людей, тем больше ему хочется жить среди животных.
Подъехал автобус.
Они сели.
Автобус тронулся, и Роман заметил, что за ним двинулся чёрный внедорожник «Вольво». Сердце ёкнуло. Его действительно вычислили, и будь директор хоть кем, простым начальником агентства занятости населения, мафиози или резидентом Поводыря, он не преминул выяснить, кто посмел «поднять на него глаза».
– Что? – заметила Юна его изменившийся взгляд.
– За нами следят.
Она оглянулась.
– Ты уверен? Кто?
Роман бросил взгляд на салон автобуса: в нём ехало человек пятнадцать, и преследователи в джипе наверняка видели всех пассажиров.
– Сделаем так: я сойду на следующей остановке…
– Нет!
– Я сойду на следующей остановке, а ты поедешь домой.
– Я не хочу одна, – жалобно сморщилась девушка.
– Пожалуйста, не возражай, так надо. Не хочу, чтобы они знали, что мы живём вместе. Не беспокойся за меня, я скоро приду.
– Может, лучше вызвать милицию?
Роман улыбнулся, чмокнул Юну в ухо.
– Наивная, с милицией дела по–прежнему плохи, несмотря на попытки начальства изменить систему. Езжай домой и жди, я не задержусь.