Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость

Головачёв Василий Васильевич

— Жми!

Ылтыын в последний раз ударил кулаком по зелёной кнопке бомбы, прыгнул в кабину.

Свет в глазах сжался в точку…

7

Гловитц собирался заказать завтрак в номер — идти в ресторан не хотелось, когда в кармане разложенной на диване сутаны «бельгийского священника» тихо промурлыкал вызов лонг–рации.

— Включи, — приказал он вполголоса, надевая штаны.

Из кармана сутаны всплыл цилиндрик «губной помады», над ним вспыхнула туманная световая нить, развернулась веером в объём передачи.

На

главного контрразведчика АПГ смотрел… Генеральный Поводырь Ассоциации, причём не в облике человека, а в облике человекообразного стегоцефала, кем он был на самом деле. И стегоцефал этот, судя по сверкающим глазам и сжатым в одну тонкую линию губам, был очень зол. Вернее, находился в крайней степени ярости.

Гловитц поёжился. Таким он Генерального ещё не видел.

Накинул на себя халат, поклонился.

— Владыка!

— Свисс–иллеш! — прошипел Генеральный Поводырь на галактическом эсперанто.

— Что случилось, Владыка?

— Это я вас хочу спросить, шеф по «мокрым» делам! Кто навестил Воксхолл Кросс ночью?! Почему после этого взорвался мой чимп?!

Гловитц мигнул, соображая, почему никто из его агентов и помощников не сообщил ему о взрыве. Да не где–нибудь — в центре Лондона, в резиденции Владыки!

— Молчите?! Язык проглотили?! Или, как говорят в России, — Лейборист перешёл на русский язык, — в задницу его сунули?!

— Мне ничего не…

Глаза Дэвида Глюкка метнули алое пламя.

— Это вы, глава контрразведки, говорите мне?! Вы, кто должен знать обо всём, что делается в нашей диаспоре?! Немедленно разберитесь!

— Я… — Гловитц хотел сказать «занят», но передумал, — разберусь.

— И на базе на Титане кто–то был! Почему я узнаю это не от вас, господин… э–э, Велкам?! Что вы задумали? И как долго собираетесь прохлаждаться в России?

Гловитц сжал губы, преодолевая подспудное желание послать Владыку «гоу он дик».

— Я не прохлаждаюсь, я работаю.

— И что вам удалось сделать? — Тон Владыки стал вкрадчивым.

— Мы установили местонахождение центра управления русского национального Комитета «Триэн».

— Похвально. Где же он находится?

— В Ново–Хренове.

— Насколько мне известно, в Ново–Хренове располагается резиденция нынешнего российского премьер–министра.

— Совершенно верно. Командование «Триэн» поступило очень хитро: спрятало свой центр рядом с премьерской усадьбой. Как известно, лучше всего прятать вещь в самом людном месте, на самом виду. А так можно легко замаскировать подъезды и выезды под суету охранных и полицейских служб премьерской резиденции. Что и осуществляется.

Тон Владыки смягчился. Он изменил облик на человеческий: включил маскер.

— Допустим. Что дальше?

— Я просил вас добиться разрешения Каганата Безопасности нанести точечный импульсно–лучевой удар по центру «Триэн» из космоса.

— Не сходите с ума, комиссар! Кто мне даст разрешение нанести лучевой удар по России?

У вас есть свидетельства, что такие прецеденты уже были и нанёсшего удар не постигла кара?

— Ленин…

— Господин Ленин, то бишь Ульянов, был всего лишь нашим рефаимом, но и он не осмелился уничтожить весь российский народ.

— Мы запустим утку об испытаниях китайцами боевого космического лазера. Замаскировать под их корабль наш боевой модуль типа «Всехна» не составит труда. Произойдёт сбой программы, луч поразит цель на Земле, это случайно окажется усадьба в Ново–Хренове. Всего четыре–пять акров земли.

— Нет!

— Это будет хорошо прикрытая операция, обещаю. Вы сможете поставить её себе в заслугу перед Каганатом Ассоциации.

— При нынешнем состоянии земных информационных систем вы не сможете удержать в тайне истинную причину «китайских испытаний». Достаточно того, что из–за разгильдяйства эббаров и рефаимов земляне раскрыли наличие на Луне наших баз.

— Мы имеем возможность одним ударом, — Гловитц тоже перешёл на русский язык, — прихлопнуть двух зайцев: лишить русское подполье главных организаторов, отчего они оправятся не скоро, и уничтожить их обнаглевшего экзора.

— Его набеги — ваш промах, дорогой Свисс–иллеш. У вас большие полномочия, связи, поддержка экстраформации, ищите русского, перекройте ему доступ к вневременной транспортной сети, но о нанесении ударов по территории России не помышляйте. В Каганате вас никто не поддержит, даже ваш дядя. Любой удар — это открытое вооружённое столкновение, а русские как никто умеют объединяться перед лицом опасности. Вам надлежало бы это знать.

— Им никто не поверит.

— Ошибаетесь, в Европе и в Америке давно назревают настроения дружить с русскими, и даже наша пропаганда не может на эти настроения повлиять. Короче, Второй. — Лейборист нарочно подчеркнул своё главенство, будучи Первым. — Займитесь более важными делами, нежели уничтожение руководства «Триэн». С ним мы справимся другими методами, мои идеологи разработали концепцию.

— Почему я об этом ничего не знаю? — удивился Гловитц.

— Вы получите пакет инструкций… в скором времени. С русскими надо воевать иначе, на информационно–идеологическом поле, где они слабы, тонко используя главный наш инструмент.

— Ложь.

— Правильно, против лжи они бессильны. В лобовом столкновении они победят кого угодно.

— Только не меня.

— Таковы исторические факты.

— И всё же я просил бы…

— Я запрещаю вам силовые действия! — взвился Лейборист. — Возвращайтесь на своё рабочее место, господин заместитель директора Интерпола! Разберитесь, кто похозяйничал в моей личной резиденции!

Объём передачи свернулся в лучик, который втянулся в цилиндрик «губной помады» лонг–рации.

Гловитц жестом послал цилиндрик в карман сутаны, прошёлся по номеру, кусая губы, потом ударил кулаком о ладонь: