Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость
Шрифт:
Дверь из кабины открылась, как и все другие двери сети, стоило людям шевельнуться.
Волков вышел первым, сканируя в стенах помещения скрытые линии связи с видеокамерами: одна из них контролировала дверь кабины, вторая осматривала круглую комнатку размером с кузов самосвала. Комнатка представляла собой нечто вроде раздевалки, если судить по наличию множества металлических на вид дверец, на которых были видны иероглифы, похожие на китайские.
Роман проследил каналы подачи видеосигналов, нашёл помещение с рядами
Операторов было двое, и вместо того, чтобы наблюдать за экранами, они играли в карты! Или в игру, здорово напоминающую карты. Отключить их сознание от процесса ничего не стоило, он справился с этим за несколько секунд.
«Порядок, выходим».
«Как тут тесно, — заметил Ылтыын, озираясь. — А интерьерчик знакомый, тебе не кажется?»
«База, по всей видимости, принадлежит лемурийцам, нынешние «пастухи» только приспособили её для своих нужд».
Дверь В–терминала за спинами «диверсантов» закрылась.
Какая–то пугливо–робкая мысль искрой проскочила через голову, заставила оглянуться, но Ылтыын уже углубился в коридорчик за порогом выхода, и Роман поспешил за ним, забыв, что хотела подсказать интуиция.
Коридор, тоже узкий и низкий, рассчитанный на гораздо более миниатюрных созданий, привёл их к трубе, уходящей вверх и вниз. Поверхность трубы усеивали скобы, и представляла она собой нечто вроде шахты, соединявшей все этажи базы.
«Не, это не лемуры строили, — оценил шахту Ылтыын. — Скорее какие–то обезьяны».
«Земные лемуры мало отличались от обезьян. А создатели базы просто решили сэкономить на возведении лифтов и лестниц. Сила тяжести здесь небольшая, можно и по скобам подняться без труда».
Где–то послышался металлический скрип, за ним раздались щелчки и щебечущие птичьи голоса.
К шахте со скобами вышли два существа в странных гофрированных костюмах. У них были вытянутые огурцом — горизонтально — головы с пупырчатой зеленоватой кожей, узкие жёлтые глаза, треугольные носы с клапанами и узкие, длинные, лягушачьи рты.
Землян они не заметили, Роман усилием мысли «отвёл» им глаза.
Лягушко–люди ловко прыгнули в шахту, вцепились в скобы, исчезли из виду.
«Это были мужики или бабы?» — поинтересовался Ылтыын.
«Хочешь познакомиться?» — пошутил Роман.
«Никогда бы не поверил, если бы рассказали, что Земля оккупирована лягушками».
«Во–первых, это брахиозавры, я не лягушки. Во–вторых, не только Земля оккупирована, но и Солнечная система, и пол–Галактики. В–третьих, скорее всего, это искусственные существа, рефаимы. У них аура другая».
«Да какая разница, какая у них аура? Главное, что они не люди. Я готов дружить со всеми тварями, живущими в космосе, лишь бы они не лезли к нам и не пытались верховодить».
«Ты ксенофоб!»
«Я хомофил!»
Роман беззвучно рассмеялся, похлопал друга
Подниматься по скобам шахты оказалось делом непростым. С одной стороны, малая сила тяжести позволяла карабкаться вверх на одних руках, с другой, тело при этом раскачивалось и стукалось о стенки шахты и о скобы, что существенно снижало скорость подъёма.
Тем не менее им повезло не столкнуться ни с кем из сотрудников базы, и за десять минут оба путешественника выбрались из подвалов базы под крохотный купол обзорной башни, располагавшейся на высоте полусотни метров над поверхностью Титана.
Здесь было холоднее, чем внизу, градусов на пятнадцать, и в воздухе витали не слишком приятные запахи, но «диверсанты» не собирались любоваться пейзажами сатурнианского спутника долго, а сразу подошли к прозрачной стенке купола, с одинаковым любопытством разглядывая открывшийся взору ландшафт.
Роман уже видел угольно–чёрное, с россыпями немигающих звёзд, небо Луны. Однако небо Титана разительно отличалось от него.
Оно было густого фиолетового, с красноватым оттенком, цвета, отчего казалось твёрдым как перевёрнутый металлический колпак, и по нему плыли золотистые паутинки — местные облака.
Звёзд не было видно совсем: атмосфера Титана была намного плотнее земной. Зато над близким горизонтом был виден бок Сатурна, перечёркнутый более светлой линией кольца.
Гигантская планета имела нечёткие очертания и вовсе не походила на планету, какой её рисовали земные художники. Она скорее напоминала геометрически правильное зеленовато–жёлтое, отливающее жемчугом облако, всплывающее из–за горизонта, а ровная черта колец больше походила на след самолёта, перечеркнувший облако и не гаснущий со временем.
Башенку базы окружали низкие ледяные горы, сверкающие на вершинах изумрудным блеском, равнина до гор казалась рябой от красно–коричневых выбоин, а левее облака Сатурна виднелось озеро глубокого тёмно–зелёного цвета, похожее на пласт малахита, в котором отражалась часть гигантской планеты.
Температура воздуха на поверхности Титана не превышала минус ста восьмидесяти градусов по Цельсию, и озеро, по сути, представляло собой резервуар с жидким метаном.
— Да! — нарушил молчание эскимос. — Такое не забудешь!
Роман уловил какое–то подозрительное шевеление в общем пси–поле, окутывающем недра базы.
— Уходим!
— Жаль, что не взяли фотоаппарат или камеру.
— Сюда идут! Стань слева. Я их заморочу, и мы спустимся в транспортный отсек.
— Зачем? Разве отсюда мы не сможем стартануть сразу домой?
— Боюсь, тут нет следящей за сетью аппаратуры, как на Земле.
— Рискни.
— Поздно. — Роман прижал палец ко рту, отступил к правому краю двери.
Ылтыын стал слева, взял на изготовку пистолет–пулемёт.