Укрой меня от замыслов коварных
Шрифт:
Если Даниэлу прячут в какой-то усадьбе, осадил его внутренний голос, то её и охраняют серьёзно. Что ты сделаешь один? И себя раскроешь, и её погубишь.
Роман перестал одеваться, сел на диван.
Звони Афанасию, снова завела свою песню трезвая половина сознания.
Нет! – упрямо мотнул он головой.
Спроси хотя бы, чего он добился.
Роман подумал, набрал номер Вьюгина.
– Да, Рома, я не забыл, – отозвался Афанасий виноватым тоном. – У нас пока ноль, никаких следов. Милиция про неё ничего не знает. Что у тебя?
– Тоже… ноль, – пробормотал он. – Вы там… осторожней.
– А
– Искал, – честно признался Роман. – Пока не нашёл. Но она где-то в Подмосковье.
– С чего ты взял?
– Чувствую…
– Ага. – Афанасий помолчал. – Давай я к тебе приеду вечером, покумекаем вдвоём.
– Вечером я… буду занят.
– Позвони, когда освободишься.
Роман снова начал собираться, твёрдо решив не впутывать ФСБ в это дело. Стоило только представить ледяные глаза Арчибальда, и спину передёргивала судорога. В намерениях американца сомневаться не приходилось.
Датчик бензина в машине показал фигу. Пришлось заезжать на заправку под развязкой Звенигородского шоссе и третьего транспортного кольца. Что он будет делать в случае, если удастся найти местонахождение Даниэлы, Роман не знал. Воевать! – ответил он на свой же собственный вопрос. Хотя в жизни никогда ни с кем не воевал.
До назначенного Арчибальдом срока оставалось восемнадцать с половиной часов, когда он выехал за МКАД и начал изучать встречавшиеся по дороге дачи и усадьбы. В первую очередь те, что были рядом с посёлком «Княжье озеро». Искомый шлагбаум он обнаружил в половине пятого, когда уже начало темнеть. Этот шлагбаум перекрывал дорогу в глубь леса справа от шоссе, буквально в трёх километрах от поворота на «Княжье озеро».
Роман остановил машину перед шлагбаумом, вышел, вглядываясь в заросли лещины и ольхи, ещё не сбросивших листья, несмотря на глубокую осень. За ними мелькнули белые и красные плоскости. Он вздохнул с облегчением: расчёт оказался верным, в чём он уже начал было сомневаться. Мысль Арчибальда выдала место, где томилась в плену неизвестных похитителей Даниэла.
Шлагбаум выглядел старым. Но дорогой пользовались, если судить по наезженной колее, протёршей асфальтовое полотно.
Роман поднырнул под полосатую красно-белую штангу, сделал несколько шагов и увидел каменный забор, над которым виднелась черепичная крыша, а в просветы узорчатой кладки – белые стены коттеджа.
Кто-то посмотрел на гостя, насмешливо и презрительно.
Роман остановился, спешно накидывая на себя «зеркальный пузырь» ментальной защиты. Однако было уже поздно. Его засекли. Кто – стало ясно буквально через пару минут.
Послышался звук мотора, на дороге показался серебристый джип «Туарег». Он запер «Ауди» Романа, остановился. Первым из кабины выбрался давешний мускулистый мордоворот, подручный Арчибальда, одетый в дутую чёрную куртку. За ним не спеша вылез ухмыляющийся американец.
– Помочь, Роман Емлав… э? В гости к друзьям приехали или ищете кого? Если свою жену, то её здесь нет.
Роман потемнел, сжал зубы.
Арчибальд засмеялся.
– Я вас проверил, подкинув эту мыследезу со шлагбаумом. Не верил, что сработает. Но вы действительно классный псимен. Вы нас огорчите, если откажетесь работать
Роман сжал кулаки, сделал шаг вперёд.
Арчибальд окинул его оценивающим взглядом, кивнул помощнику:
– Дай ему по печени, больно, чтобы понял: мы не шутим.
Парень в куртке сделал выпад кулаком в живот Роману, и тот отлетел назад, к обочине дороги, зацепился за холмик, упал на спину в пыльную траву. Сознание помутилось. Когда он пришёл в себя, джипа уже не было. Во рту было горько, болел живот, мышцы горели, внутри словно тлела головешка. А ещё было обидно до слёз, что он, во-первых, попался на уловку американца как ребёнок, и во-вторых, что пропустил удар. Поверь он в намерения Арчибальда – можно было бы попытаться «затемнить сознание» его телохранителю, чтобы тот промазал.
Домой Роман ехал в отвратительном настроении. Не помогла даже волевая психотерапия, которой он пользовался в моменты неудач и жизненных неурядиц. На душе было мерзко и стыдно, будто его поймали на обмане или воровстве. Помощи ждать было неоткуда. Всё, чем мог помочь Афанасий, это подключить к поискам Дани экстрасенсов отдела. Но в этом случае похититель сразу догадался бы, что происходит, и Роман потерял бы девушку навсегда.
Холодный душ не принёс облегчения.
Роман сел за стол, уставился на телефон, словно хотел его загипнотизировать на благую весть. Сколько просидел в таком состоянии, не помнил. Кто-то деликатно «постучался» в голову. Он встрепенулся, расправляя «антенны» паранормального сверхчувствования.
«Роман, ты где?»
«Алтын?!»
«Я в Москве, не хочешь пообщаться?»
«Не может быть!»
В голове возникла картинка: смеющийся кот.
«Чего не может быть? Что я в Москве или что ты не можешь встретиться?»
«Приезжай, конечно, буду очень рад!»
«Диктуй адрес».
Роман воспроизвёл в памяти дом, где он жил, проезд от метро, парковку.
«Понял, буду через полчаса, я на Красной Пресне».
Контакт прервался. Роман мимолётно подумал, какие невероятные возможности кроются в этом способе общения, потом пришла мысль, что телепатия возможна только между «своими», то есть между людьми с телепатическими способностями, и побежал на кухню готовить ужин.
Однако ужин не понадобился. Ылтыын Юря был не голоден и согласился только на чай. Роман видел его воочию впервые, поэтому с жадным интересом оглядел гостя, не наблюдая ничего сверхъестественного или «демонического».
– Самоед я, однако, – улыбнулся Ылтыын, – сын шамана.
Лицо его действительно ничем не отличалось от лиц северных народностей России, непроницаемо-спокойное, со щёлочками глаз, покрытое тёмным северным загаром. Короткие блестящие волосы, острые скулы, нос пуговкой. Москвич сказал бы – чукча, не вдаваясь в подробности родовой принадлежности этого человека, хотя Ылтыын был эскимосом. Да и для Романа до сих пор не существовало разницы в оценке национальных отличий коренных народов Севера. Хотя искал он не столько характерные черты этноса, сколько печать принадлежности Ылтыына к одной из самых крутых спецслужб мира.