Укрывшись мечтой
Шрифт:
Лето казалось таким необъятным, столько в нем улыбок и смеха.
В этот день мы разошлись рано. Гога, Даня и Даша пошли в одну сторону, а мы с Тарасом в другую.
– Как Пуся? Давно я не заходил к вам.
– Да ничего растет, уже сама кушает. Вчера мышь притащила с полей.
Я видела, что он хотел завязать разговор, но не мог ничего придумать, я решила ему помочь. О чем говорить я тоже не знала.
– Завтра выйдешь? – спросила я, как будто он когда-то отказывался.
Тарас кивнул. Оставшуюся дорогу мы шли молча, но вместе.
15
Я
Тусклая уличная лампа, в которую то и дело со стуком врезались белоснежные мотыльки, освещала меня и книгу со спины. Где-то в траве громко пели сверчки, а тонкая тюлевая штора в проеме входной двери мягко покачивалась на ветру.
В этот день мне совсем не хотелось спать. Мои чувства разрывали меня. Я любила каждую частичку этого мира, даже те, которые до этого ненавидела. Даже ненавистные падающие в глаза кучерявые волоски, казались прекрасными.
Со мной это было впервые, и я не хотела, чтобы это кончалось.
Это был первый раз, когда я не спала всю ночь. Мама проснулась рано и, увидев меня читающую на крыльце, решила, что я только встала.
– Чай хочешь? – спросила она.
Я согласно кивнула.
– А чего не поставила тогда?
Я пожала плечами и еще больше укуталась в плед.
На улице под яблонями стоял стол. Мама вынесла чашки, от которых еще шел пар и вазочку клубничного варенья. На ее веснушчатом запястье весел холщовый мешочек с моими любимыми ванильными сухарями, которые соприкасаясь друг с другом издавали вкусный звук.
– Ну чего сидишь то, пошли.
Я села рядом и аккуратно взяла в руки горячую чашку, приложив к ней ладонь, я ощущала тепло, это было спасением для моих замерших рук. Она спрашивала меня о том, почему я такая задумчивая последнее время и что меня так сильно волнует. Пришлось рассказать.
Мама пожала плечами:
– Подумаешь. Когда мне было шестнадцать, я была влюблена в своего соседа. Он был классный парень. Гонял на мотоцикле, и половина наших девчонок по нему сохли, ну и я в том числе. Мы сначала с ним просто дружили, а потом он тоже стал проявлять ко мне симпатию. Но дедушка, твой дедушка, был против нашего общения, потому что мальчишка то сорвиголова. Ну и запретил мне с ним общаться. Я долго плакала. Он часто заходил за мной, но я не выходила, а как-то раз, дед сам прогнал его и велел больше не приходить. Через пару лет он попал в аварию и разбился. Насмерть, понимаешь? Поэтому никогда не молчи, если есть чувства нужно говорить, ты меня поняла?
Я громко сглотнула слюну и опустила голову к чашке.
Мать я услышала, но говорить о своих чувствах не собиралась, считала это не правильным. Мужчина должен первые шаги делать, а не я. Было решено молчать до последнего, а может еще и цену себе набить, сделав вид, что ничего не понимаю.
16
Тарас уезжал и предупреждал нас, что приедет не скоро.
– Операция на ухо будет, – сказал он, будто гордясь
Парни начали шутить над ним, я напряглась. Страшно было, что с ним могло что-то случиться, страшно от того, что долго не увижу его широкую улыбку, что он может забыть меня, там в городе.
Я не выдержала и обняла его на прощанье. Все разъехались, и мы с Дашей снова остались вдвоем.
Мама любила шутить над ней. Помню забавную историю. Мама перекидывала поленья у калитки, я ей помогала. В это время пришла Даша и спрашивает:
– Теть Свет, а есть что закинуть?
Мама, видимо думая о чем-то своем: Кирпич вон закинь.
Даша опешила: Чего? – переспросила она.
– А ты чего спросила?
– Я говорю, есть чего в рот закинуть?
Мама расхохоталась, давно не видела, чтобы она так долго смеялась, на глазах выступили слезы и она, чуть дыша, сказала:
– Агния, накорми нашу гостью.
Я налила вкусный чай и достала любимые сухари. Даше было все равно, что есть, возможно, если бы мама не переспросила, она и кирпич была бы не против попробовать.
– Может в район сходим сегодня погулять? – спросила она.
– Пошли, а тебя бабушка отпустит?
– А зачем ей все говорить?
– Хорошо, тогда пошли. Пойдем через поля, договорились?
– Заметано!
Для того, чтобы идти в районный центр, нужно было выбрать наряд посолидней. Я разложила весь свой гардероб на огромной кровати. Пуся с важным видом исследователя отправилась изучать мои наряды, и улеглась на тот, который больше всех пришелся по ее кошачьей душе.
– Пуся, ну-ка слезь, я же вся в волосах буду, – стала прогонять я ее, но все было бесполезно. Милейший комочек шерсти с двумя большими глазами зеленого цвета убедил меня в том, что стоит одеть что-то другое.
На фоне играла песня Веры Брежневой «Любовь спасет мир», самая популярная песня того года.
Дачный гардероб выглядел скучновато, а местами даже смешно. Поэтому выбрав, что поудобней, я быстро нацепила на себя легкое платье, и мы вышли.
17
Районный центр сильно отличался от нашей деревни, но также разительно было его отличие от города. В Артемовске, так назывался наш районный центр, находилась библиотека, банк, больница, детский сад, школа, дом культуры, аптека и администрация. Магазинов было мало, а те, что были, выглядели не так как в городе.
У нас был любимый магазин на пути к центру, который носил название «Ива», почему именно «Ива» мы не знали, но знали, что именно там продавались жвачки по пятьдесят копеек с наклейкой внутри, «Юпи» и самый вкусный на всем свете батон.
Магазин был небольшой, белого цвета и при входе в него висели а-ля шторы из плотной пленки, разрезанные на несколько частей.
– Ооо, девчонки, давно не заходили вы к нам, – сказала продавщица тетя Люся.
Здесь мы одни из «своих», и нам всегда были рады.
– Теть Люсь, нам три пакетика «Юпи», семечки и батон.
– Держите, мои хорошие.
– А можно потом заплатить. Теть Люсь, в последний раз, честно.
– Ладно, бегите, – сказала она, долго протягивая букву «а».