Укус ангела
Шрифт:
— Ваш четвёртый френд, тот, что остался в Зейле… — Мистер Берри выдержал сочную паузу. — Увы, ему стало хуже — пришлось перевести его на карантин в отдельную палату.
Барбович почесал мочку уха.
— Что ж это за болячка такая?
Мистер Берри развёл руками.
— Медицина, джентльмены, теряется в догадках. Дело в том, что один из ваших проводников до Зейлы был барбарский колдун на британской службе. Ит сим, он перестарался. Сейчас к делу привлечены гуд инглиш доктаз, но… никаких гарантий. Так вот, джентльмены, больной своим пушистым языком рассказал нашим доктаз любопытные вещи.
— Хворый человек, — заметил Барбович, — в голове-то бред, андроны едут.
В самом деле, денщик Барбовича знал лишь то, что
— Мы тугеза вернёмся в Зейлу и там вы проясните то, в чём спутался ё френд.
— Это не входит в наши планы, — признался Некитаев.
И тут недалече хлопнул выстрел.
— Ну вот, — сказал мистер Берри, — ин а момент приведут третьего и можем отправляться. — Он выставил на стол коробку сигар: — Хелп ё селф.
— Два английских геолога из управления мистера Бонда против вооружённого русского штурмовика, Воина Ярости, одуревшего без войны? — Иван непритворно вздёрнул брови. — Вы шутите?
— Падэн? — насторожился мистер Берри. — Я не понял?
Зато прекрасно понял Барбович.
— Рыба плавает по дну — хер поймаешь хоть одну. Сачок у него заряжен, — пояснил он, после чего, потянувшись за предложенной сигарой, неловко сбил со стола папку африканских пейзажей и те, косо рассекая воздух, красиво разметались по полу.
Смущённый своей косолапостью Барбович принялся виновато собирать рисунки, но делал это так нескладно, что сидящий у двери страж, смилостивясь, пришёл ему на помощь. А зря. Как вытянул Барбович из-за голенища нож, Иван приметить не успел, а уж охранник и подавно. Некитаев, однако, был наготове: в тот же миг, как лезвие финки вошло английскому геологу в горло, мистер Берри без предупреждения получил ошеломляющий удар по глазам и в переносицу. Сгодился в деле тугой свинокожий корешок «Путешествия по Замбези» братьев Ливингстонов, изданного ин-фолио на тяжёлой каландрированной бумаге — рукой через стол так крепко было не приложиться. В следующий миг мистер Берри был связан собственным ремнём, а страж — победная головушка — недвижимо лежал на полу среди залитых алым пейзажей и в его отворённом горле, как олифа в банке, плескалась живая кровь. Тело британца ещё трясла последняя судорога, но душа его уже была свободна.
Совсем близко ударили подряд ещё два выстрела. Барбович с карабином охранника замер у двери; Некитаев, вытянув из кармана мистера Берри скуластый «бульдог», запихал пленнику в рот массивную, мучительно скрипнувшую о зубы, пробку от графина и осторожно подкрался к окну. Жалюзи не позволяли заглянуть в комнату снаружи, но и изнутри, сквозь косые щели, обзор был ненамного лучше. А в это время в лагере определённо что-то происходило — громко хлопнула дверь соседнего бунгало, тяжко взревел верблюд, зазвенело выбитое стекло, кто-то глухо вскрикнул, раздался ещё один выстрел и тут же на него ответил другой. Иван осторожно раздвинул пальцами две пластины жалюзи: под окном, раскинув руки, с залитым кровью лицом лежал наружный охранник и над ним уже кружила первая муха, чуть поодаль, придавленный мёртвым дромадером, корчился кто-то из туземцев — больше на этой стороне ничего не было видно. Выкинув Барбовичу два пальца, Некитаев двинулся вдоль стены к противоположному окну. Однако не успел он ступить и пару шагов, как услышал негромкий отчётливый свист с чудным коленцем в конце, будто тенькнула в русском перелеске пеночка-весничка.
— Всё, — сказал Иван, — уже чисто.
— Больно твой Прошка прыткий, — усомнился Барбович, мелко, в масштабе один к трём, осеняя себя крестным знамением. — Выходим, что ли?
Но так просто выйти им не удалось: внезапно снаружи взревел мотор и не успел Иван сорвать с окна жалюзи, чтобы открыть обзор для стрельбы, как дом содрогнулся, затрещал, посыпались со звоном стёкла
— Сами, гляжу, управились, — раздался позади голос Прохора. Разумеется, когда джип просадил стену, за дверью уже никто не следил. — А на кой картины портить?
Всё обернулось старой присказкой — примерно так:
«Мистер Бонд, я медведя поймал», — мистер Берри.
«Молодец, веди сюда», — мистер Бонд.
«Так он не идёт».
«Тогда возвращайся».
«Так он не пускает».
Архетипическая русская ситуация, перенесённая в барбарский кустарник. Такова присказка, а сказка вот:
— Одного я финкой сразу достал, — после осмотра базы доложил Некитаеву сержант и кивнул на Барбовича, — как господин полковник сороконожку. Второй — тот половчее был. Винтовочку-то я у него выбил, а он, чертяка, в стойку и давай передо мной школу журавля вертеть. Раз даже по уху попал, чума болотная. Больно. Правда, кажись, и я ему прикладом ребро поломал…
Прохор замолчал, степенно прикуривая трофейную сигару.
— И что? — не стерпел Барбович.
— Что-что… Вон, их благородие знает, я всё могу, только языками не владею. Могу картошку скрябать, могу бельишко жамкать, а шпрехать или спикать — увольте. Ну, я и говорю: «Ты чего, дурень, вьёшься, как глиста на соломине? У меня же восьмой калибр в руках, сейчас враз копыта в студень отбросишь». А он, басурманин, ни бельмеса, да ещё свисток достал какой-то, навроде дворницкого. Очень мне, ваше благородие, шуметь не хотелось, но пришлось — с ножиком-то к нему никак не подступиться было. — Внезапно штурмовик развеселился: — А эти, в лагере-то, и не почесались — видно, думали, по мне палят. Как дети прямо, как маленькие…
Кроме мистера Берри, в живых остался ещё один англичанин, всё время тишком просидевший в третьем бунгало у аппарата спутниковой связи; там его нашёл Прохор, там он теперь и лежал — без сознания, с великолепно выбитым мениском. Теперь, правда, радиста на всякий случай связали экранированным шнуром. Все остальные, включая двух проводников русской экспедиции и толмача английских геологов, были мертвы (у придавленного туземца, оказавшегося одним из проводников, от натуги лопнули глаза, и сжалившийся Барбович добил душепродавца лично). Осмотрели все углы: в сараюшке нашли поржавевший геологический инвентарь, рабочий дизельный генератор и бочки с бензином и соляркой, а шкаф в раздолбанном бунгало и впрямь оказался оружейным…
Закопав трупы, ополоснулись под артезианской струёй, после чего верблюдами, на капроновых линях вытащили из пролома джип. Пока Прохор загружал в обе машины горючее и добытый арсенал, Иван с Барбовичем допросили мистера Берри. Англичанин был весьма удручён внезапным поворотом дела, но тем не менее с достоинством джентльмена, в чью добродетель входит умение проигрывать, джентльмена, во всех делах держащегося строгих правил, джентльмена, никогда не провоцирующего партнёра на крайности и не дающего ему повод проявить дурной нрав, обстоятельно ответил на все вопросы. Оказалось, что, помимо выяснения целей прибытия в Барбарию подозрительной экспедиции Русского географического общества и оперативной нейтрализации её в случае обнаружения враждебных британской короне намерений (каковая попытка и была предпринята на стационарной геологической базе, числившейся за ведомством английской внешней разведки), в задачу спецгруппы мистера Берри входило овладение неким предметом силы, находящимся в распоряжении русских. Это указание посредством спутниковой связи мистер Берри получил лично от начальника управления приснопамятной МИ-6 мистера Джеймса Бонда.