Укус Милосердия

Мамбурин Харитон Байконурович

— Помочь кому-либо бесследно выскользнуть из города — это один из самых надежных доходных дел в Граильне, — рассказываю я Алисе, когда мы вновь топает по загаженным улицам в компании Шегги, — Они не могут поставить свою репутацию на кон.

— А зачем ты тогда вообще к ним пошёл?

Резонный вопрос, на который отвечаю не я, а Шеггарт Скорчвуд.

— Это называется «заявление о намерениях», Алиса. Арвистер представился властям и обозначил важность своего нахождения здесь. Они не будут нам мешать. А в ином случае…

В ином случае, если бы сюда сунулся кто-нибудь из простых горожан выследить

беглеца, то в первой же подворотне он бы увидел вылезающий из собственного пуза орочий ассегай. Ничего личного, просто бизнес.

— У вас буквально все как у моего отца, — бурчит мой «птенец», — Сплошь бандитство и деньги. Вымогательство, насилие, головы отрывают…

— Ты просто еще в хороших районах не была, — утешает Шпилька вампирессу, — Там даже за выплюнутую жвачку штрафуют!

— Правда?!

— А в Магнус Мундусе у каждого есть свой водяной элементаль-раб, который берет на себя все бытовые работы, носит за тобой сумки, способен отработать телохранителем и даже устроить приятный массаж. Везде, — ворчу я, выплевывая безвкусную сигарету, — Может, уже соберемся? Вон нас встречают.

Граильня не так уж и велика, точнее, быстро переходит в пригородные развалины, где даже асфальт не везде, а Шпилька ведёт нас именно туда, в самую глубь. Там, где смелые, ловкие и умелые, могут исчезнуть из города бесследно. Так или иначе, но тот, по чьему следу мы идём, не мог выбрать иного маршрута. Пока что. Всё отличие между разумным, натравившим на меня гоблинов и жмуродела, и мной в том, что у него был специальный проводник от «магистрата», а вот у меня такого нет. Поэтому, по всем законам Граильни, мы теперь законная добыча.

— Шегги, они определенно стучат! — быстро говорит Шпилька при виде троицы приближающихся к нам полуголых орков, — Ты посмотри на них! Вылитые стукачи!

— Грр… — тихо отвечает ей тут же заводящийся брат, с хрустом сжимающий кулаки.

Сейчас будет мясо.

— Не отходи от меня, — советую бледной Алисе Тарасовой, тут же вежливо кладя ей на голову руку с зажатым в ней обрезом, — Если хочешь жить.

Бум!

Картечь с двух стволов уносится назад, туда, откуда к нам почти бесшумно бежит стайка молодых гоблинов, вооруженных примитивным и импровизированным оружием. Классическая засада, на которую следует не менее классический ответ. Дальнейшее напоминает выигрыш в «камень-ножницы-бумага», потому что оркам противопоказано схлестываться с троллями, а гоблинам — встречаться с картечью. Подкрадываться к вампиру, выпустившему крипов, не рекомендуется вообще никому.

Орки кричат, хрустят и ломаются в руках порезанного ударами их копий полутролля, а я пинками добиваю парочку выживших после залпа гоблинят. Алиса орёт, Шпилька держит пару ножей наготове, но и не думает их использовать на недобитках. Умная девочка ждёт резерва, но это Граильня, тут многоходовки не в чести. Перехватив пару разрезов на толстой шкуре полутролля тряпками, мы идем дальше. Во дворы последней кучки девятиэтажек, за которыми уже начинается помесь поселка и свалки.

— Вот, самое лучшее место для рыбалки, — улыбаюсь, извлекая еще одну сигарету, — Темно, тихо, мухи не кусают.

— Вороны орут, темнеет, а ты сволочь! — плачущим голосом произносит дочь русского бандита, — Какая, в жопу, рыбалка?!

—

Все хотят денег, плакса, — отвечает ей вместо меня крохотная полуэльфийка, — Но не все могут заработать. Смекаешь?

Алиса осунулась, медленно подошла к курящему мне, села на какую-то перекладину, помолчала, а потом выдала:

— Кажется, я поменяла шило на мыло. Вы ничем не лучше папы.

— Обижаешь, — невозмутимо ответил я, выпуская безвкусный дым, — Мы тут как раз из-за тебя, а не потому, что хотим денег…

— За себя говори, Арвистер. Я хочу денег! — тут же буркнула Шпилька.

— Ты на зарплате, Анника.

— А как же дополнительные выплаты, что ты обещал?

— Кто обнаружил дохлых гоблинов? Кто их вообще грохнул?

— Ууу…

— Так вот, — продолжил я мысль, — Мы здесь, Алиса, потому что на тебя кто-то охотится. Я хочу оторвать ему голову. Шегги хочет оторвать ему голову…

— Он просто сейчас злой!

— Грр!

Беседа как-то не складывалась, ну и черт бы с ней, потому как еще через пару невнятных фраз Шеггарта и Анники, наше внимание привлек хромой гоблиненок в отрепьях, боязливо выглядывающий из подъезда. Я натравил на него Шпильку. Пара минут переговоров и вот, нас приглашают в гости.

— Седьмой этаж? — вздыхаю я, — А может они сами спустятся?

— У бабушки нет ног, — докладывает мне Шпилька, — Поэтому она и смотрит в окно весь день.

— Безногие свидетельницы — это интересно, — соглашаюсь нехотя я, — Поднимаемся все.

Даже не знаю теперь, что меня интересует больше — таинственный зложелатель Алисы или почему бабушку не доели.

— Конрад!!

— Я старый, мне полагается отвлекаться. Это возрастное.

У меня всего шесть патронов с картечью, а мы на краю одного из самых отмороженных районов города, да еще и без местной защиты. Так, наверное, начинаются удивительные истории… или, скорее всего, заканчиваются. Не очень удивительные. Что поделать, вся романтика, приключения и газированная вода находятся в Нижнем мире. У нас тут колдуны, заговоры, голожопые орки, власть улиц, криворукие гоблины. Сплошная прозаика.

Подумав, я предоставил Йагу Тагу Каббази место посередине. Пусть сидит враскоряку, жадный жаб.

Гоблинское логово. Давненько я в таких не бывал. В принципе, ничего сверхъестественного, обычная бетонная коробка с повсюду развешенными тряпками, на которых нанесены слабые и кривые руны. Мешанина этого домашнего колдовства совершенно безвредна и настолько же бесполезна, но гоблины свято верят, что эти тряпки защищают их норы от враждебной магии.

Оставив Шегги на входе, мы идём внутрь.

К моменту, когда перед нашими взглядами открывается таинственная безногая гоблинша, действительно восседающая в уютном гнезде из тряпок на подоконнике, там уже вовсю идёт беседа между ней и Шпилькой. Суть беседы крайне проста: вполне бодро выглядящая бабка, жующая какую-то сухую черную траву, пытается узнать, как много мы согласны заплатить за её знания, а наша Анника пытается убедить старушку, чтобы та сильно не охреневала. Но та все равно охреневает.

— Троих проводили! Троих! — кудахчет это порождение Граильни, милостиво принимая из рук подошедшего внучка надколотую чашку с бурлящим варевом, — За неделю — трое чужих прошли и двое наших!