Укус пятничной ночью
Шрифт:
И он уставится на меня и скажет: “Это были ты.
Это всегда были ты”.
Она молчала, затем предположила, очень спокойно, очень мягко:
— Может быть, такой парень стоит твоего времени, такой парень, который с тобой с самого начала.
Кто, хочет тебя с самого начала.
— Я знаю.
Я имею в виду, интеллектуально, я понимаю это.
Это только…
Признай это, думала я про себя.
Признай это и получи его в этом отношении и, по крайней мере, так
— Я часто не соглашаюсь с ним, большую часть времени, и он сводит меня с ума, но я хочу его.
Я знаю, что свожу его с ума, и я чувствую тоже, но.
.
.
Он так же хочет меня, так или иначе.
Ценит что-то во мне.
Я отличаюсь, Мэлори.
Я не похожа на остальную часть их.
И я больше не похожа на вас.
Я посмотрела не неё и увидела печаль и понимание в ее глазах.
Я подумала о том, что сказала Линдси, и бессмысленно повторил ее слова.
— Этана не походит на остальную часть их, также.
При всей стратегии, разговорах о союзах, он держится в стороне от них.
— Он сдерживает себя от тебя.
Не каждый раз, думала я, и это был выигрыш, который помогал мне возвращаться снова и снова.
— И ты удерживаешь себя от меня и от Моргана.
— Я знаю — повторила я.
— Смотри, о Моргане, есть и другие соображения.
То, что ты знаешь, не является всей историей.
То что я знаю, также была вся не история, но я не была уверена, что была готова сказать остальную часть ей, сказать Мэлори о вялых отношениях между нынешним и бывшими Мастером Наварры.
— Это не имеет значения.
Это сделано так или иначе.
— Сделано?
— Ранее.
Прежде, чем она нашла меня.
Мы покончили с этим.
Не то чтобы это действительно имело значение.
Он не доверял мне, никогда не доверял мне.
Возможно его собственная ненадежность, возможно слухи, которые, казалось, преследовали меня, возможно осознание того, что я никогда не был действительно его.
Мэлори прервала мои размышления и была, как обычно, прямолинейна.
— Нет ничего, что мы хотим точно так же, как вещь, которую мы знаем, что не может иметь.
Я кивнула, хотя я не была уверена, кого она имела в виду, меня или Моргана.
— Я знаю.
В комнате было тихо в течение минуты.
— Ты выглядишь мертвой — сказала она.
Я взглянула на нее и увидела, что слезы подступают до краев ее ресниц.
И все же я не могла переступить этот барьер, который все еще был между нами.
— Я думала, что убила тебя.
Она шмыгнула носом и смахнула рассеянно слезы.
— Кетчеру пришлось выставить меня.
Вампиры взбесились; я
Этана проверил твой пульс, сказал, что ты жива, и он был все окровавлен.
Крови всюду.
Ты была также с порезами и царапинами на твоих руках, на твоих щеках.
Вы двое избили в дерьмо друг из друга.
Кетчер поднял тебя, и кто-то принес Этану рубашку, и все сели в машину.
Я принесла твой меч.
Она указала на угол, где он балансировал на его рукоятке возле стены спальни.
Он был уже в ножнах, очищенный, вероятно Кетчером, который проявил изящную заботу о лезвии, закалённом кровью.
— Он принёс тебя сюда.
— Кетчер?
Мэлори покачала головой, затем потёрла глаза и провела руками по ее волосам, казалось, избавляясь от эмоций.
— Этан.
Он ехал с нами.
Они — вампиры, твои вампиры — следовали за нами в другой машине.
Мои вампиры.
Я стала кем-то еще для неё.
Иной, своего рода, существо.
— Кетчер сказал, что ты должна была выспаться, чтобы ты смогла исцелиться и избавиться от всего этого.
Я посмотрел на мои руки еще раз, они были бледны и нетронуты.
Я исцелилась, так как он и предсказал.
— Поэтому, Этан принёс тебя сюда, а Кетчер заботился обо мне, я думаю, и Линдси и Люк — все мы ждали внизу.
Она посмотрела на меня.
— Ты была без сознания все время?
Я посмотрел на нее, мою лучший другу, и я не сказала ей, что я сделала.
То, что я прошла некоторую часть изменения снова, и в тумане этого, жаждала её крови, взяла кровь от кого-то еще.
Его кровь.
Этана.
И это походило на возвращение домой.
Я не мог даже начать бороться с этим, обдумать это.
— Я была в отключке — сказал я ей.
Мэлори посмотрела на меня, кивнула, возможно, не купилась на это полностью, но не оспаривала это.
Она вздохнула и наклонилась вперед, заключив меня в объятья.
— Есть резон в том, что они называют это безнадежно романтическим.
— И не рационально романтическим?
— Хорошо-развито-попечительски-романтические.
Я наполовину усмехнулась и смахнула свои собственных слезы.
— Это не имеет никакого смысла.
— Не дразни меня.
Она сжала, затем отпустила меня.
— Ты меня огненным шаром.
Вырубила меня им.
Он заставил меня, пить его, думала я, но не высказывала это громко, будучи плохо подготовленной для Фрейдистского анализа, который последует за признание.
— Я имею право на маленькое издевательство.
— Это не огонь.
Это способ передать магию.
Вид канала.