Укус судьбы
Шрифт:
— Душно, — пожаловался я, пытаясь освободиться от галстука. — Тело горит.
Меня вспышкой озарил свет прожекторов, Игорь подал рукой сигнал оператору:
— Тишина! Съемка пошла!
В этот момент здание тряхнуло словно при землетрясении, раздался адский грохот. Кто-то визгливо вскрикнул, махнув рукой в сторону балкона, где ошарашенный охранник прильнул к стеклам. Анатолий Степанович все-таки поставил кого-то у дверей. Я стал снимать с себя пиджак, но не успел раздеться. Софья дернула меня к себе и легла сверху, прикрывая, словно щитом.
— Тсс, — прошептала она, прижимаясь ко мне горячим и желанным телом. Я так крепко вцепился в нее руками, что
— Сейчас, — я подмял ее под себя, покрывая поцелуями лицо.
Она почему-то засмеялась и счастливо сверкнула глазами.
— Штаны-то хоть сними с себя, чтобы что-то получилось.
Глава 16. Софья
Сотрудники компании и специалисты рекламного агентства побежали с криками к окнам: балкон благополучно свалился вниз без жертв. Я с Матвеем барахталась у трибуны. Его взгляд был настолько сумасшедшим, что мне стало не по себе. Не было ни времени, ни возможности искать укромное место без свидетелей. Он упал на меня неподъемной массой и так придавил к полу, что я едва дышала. Нужна была разрядка, а в одежде получить ее Матвей не мог. Поэтому плюнув на приличия, я полезла помогать ему раздеваться. Он разорвал на брюках пуговицы и успел только немного спустить их, когда я проворно дотронулась рукой до его мучительного мучения. Вот о чем не подумала, так это о том, что он зарычит как Тарзан в джунглях: громко и протяжно. И привлечет к себе внимание взбудораженной балконной катастрофой общественности. Картина была странной.
Я валялась на полу в идиотском костюме, который призван был сразу же включить Матвея. Он полумертвый лежал у меня между ног с полуспущенными штанами и ощущением собственного бессилия, которое быстро сменилось абсолютным гневом и бешенством. Возможно, если бы мы были в кабинете, все было бы хорошо. Тигр встал бы, отряхнулся и пошел дальше. А здесь при всем честном народе падение диктатора к ногам дворняжки было откровенным и постыдным.
Матвей вскочил пружиной, на ходу пытаясь привести себя в порядок, но было уже поздно. Люди не знали, куда смотреть и что обсуждать. Я встала и направилась к себе в отдел, сама поражаясь тому, насколько в душе спокойна и довольна результатом. Черт с ней, с репутацией. Дурачок жив, остальные — тоже. Наверное, меня уволят, но это неважно.
Взяла пакет с нормальной одеждой и отправилась в туалет переодеваться, но не успела. Запиликал телефон. Звонили с медицинского центра. Молодой врач настойчиво просил зайти к ним сегодня. А еще лучше, немедленно бежать, так как результаты анализов требуют обсуждения..
Оглянувшись по сторонам, поняла, что в компании царит полный раздрай, и работать сегодня никто не будет. В отдел постепенно возвращались сотрудники, и мой проституский наряд надо было срочно скидывать, как отработанную кожу змеи. Что и сделала, а потом взяла сумку с вещами и отправилась решать проблемы со здоровьем. Я почему-то была уверена, что в компанию больше не вернусь. После такого концерта точно уволят. И слава Богу.
В приемной было так же снежно: белели стены, белые диваны, белые двери и медсестры в белых халатах. Вздрогнув от невидимой зимней атмосферы, попросила консультации, так как не записывалась заранее. Врач тут же выскочил из своего кабинета. Он был бледным и встревоженным.
— Проходите, пожалуйста, — взял он меня за локоть и будто инвалида усадил на стул. — Как у вас дела с деньгами обстоят? — спросил он вдруг, поправив очки. — Нам необходимы дополнительные исследования. Их можно пройти бесплатно и по направлению
— Погодите, — я никак не могла переключить свой мозг с дел компании на свою болячку. — Помедленнее. Какое обследование? Зачем оно нужно? Результаты пришли? Вы меня совсем запутали, если честно.
— Результаты плохие, — прямо рубанул он. — Гистология показывает наличие злокачественного образования. С типированием пока непонятно, возможно, это меланома — очень агрессивная форма рака кожи. Онколог должен оценить площадь метастазирования. Если у вас есть деньги, советую сегодня же пройти позитронно-эмиссионную томографию. В нашем центре такого оборудования нет. Торопитесь, пожалуйста. Я не онколог, а всего лишь дерматолог, и взял на себя инициативу форсировать вам передачу результатов. Вы мне нравитесь, Софья, — выпалил он внезапно. — Я очень волнуюсь за вас. Пожалуйста, забудьте про работу и спешите.
Я пропустила его признание мимо ушей, потому что отключилась из реальности, уплыв в черную пустоту. У меня рак. Я болею раком. И это происходит не с кем-то, а со мной. Этого просто не может быть!
— Здесь нет ошибки? — спросила я пересохшими губами, стараясь не выдать волнения.
— Исследование желательно повторить, но при меланоме гистологию берут особым способом. Я бы сначала прошел сканирование на томографе. Возможно, это что-то другое. Ваше образование классифицировать не удалось, но то, что оно злокачественное, сомнений нет.
— Деньги у меня есть, — выдохнула я, вспомнив про то, что расчет при увольнении получу в любом случае. — Давайте повторим исследования, и на томографию согласна. Сегодня и сейчас.
— Если хотите, поеду с вами? — он так сильно покраснел, что не знал, куда деть от смущения руки. — Мне кажется, вам нужна поддержка. У вас есть родители, муж или друг?
— Родители, — кивнула я с каким-то отрешенным чувством и абсолютной апатией. — Но им сообщать не буду. Сколько мне осталось, по вашим прогнозам? — спросила я бесцветным голосом?
— Не торопитесь с выводами. Во-первых, вид рака не типирован, а во — вторых, без полного обследования организма рано строить прогнозы. Благополучный исход лечения зависит от того, дала ли опухоль метастазы, где они локализованы и сколько их? Все это предстоит выяснить.
Телефон настойчиво зазвенел в сумочке. Взглянула на экран, звонил Матвей, не стала отвечать. Все проблемы с работой уменьшились до размера микроба, который просто перестаешь замечать, настолько незначительным он стал. Я не могла думать. При малейшей попытке прожевать информацию сознание выключалось и улетало. Поэтому последовала за молоденьким врачом, как робот: послушно и не задавая вопросов.
Он усадил меня в свою машину и всю дорогу молчал. Единственное, что услышала, это имя.
— Меня зовут Миша, — представился он.
— А вам не нужно быть на работе? — безразлично поинтересовалась я.
На самом деле мне было все равно, и я не понимала, зачем он едет куда-то с женщиной, которая, как ни крути, все равно умрет. Я вспомнила, как уходила из жизни моя тетушка с раком груди 4 степени. Умирала долго и мучительно, с волнами надежд на выздоровление и приступами страшных болей, которые давили в больнице обезболивающими. И в кого превратилась красивая и цветущая тетя Тамара через два года борьбы с недугом, курсами химио и лучевой терапии, с изрезанным вдоль и поперек телом. Ей удалили почти все женские органы. С трудом отогнав дурноту, я уставилась в окно.