Укус судьбы
Шрифт:
— Не угостишь чаем? — спросил Андрей, паркуя машину рядом с моим домом.
Я заколебалась и ответила не сразу. Он столько всего делает, причем бесплатно, а ведь я ему никто.
— А вдруг опять загорится? — витиевато задала волнующий вопрос. — Как в прошлый раз в переговорке?
— Уже горит, — облизнул он губы и сильно потер глаза, прогоняя сонливость. — Я просто заболел тобой, схожу с ума.
Я невольно вздрогнула и испуганно отодвинулась, бросив на него настороженный взгляд.
— Иди,
— Пошли чай пить, — раскаяние разрывало меня на части.
Как помочь тем, кто страдает и мучается, потому что я рядом? Я не могла просто пнуть его, предлагая самому решать проблемы, ведь я была причиной их возникновения.
Дома поставила чайник на газ, вытащила из холодильника мармелад и варенье и уселась за стол. Андрей мыл руки в ванной.
— Маленькая у тебя кухня, — протиснулся он в противоположный конец обеденного столика.
— С пенатами дементора не сравнить, — пробормотала я, наливая ему чай.
— Это прозвище Матвея? — улыбнулся Андрей, прихлебывая кипяток и глотая мармелад не разжевывая. — Смешно.
— Тебе тоже кликуху придумала, — положив кулак под щеку, я пыталась не уснуть. — Лилипут.
— В школе хуже дразнили, — рассмеялся он, и я поняла, что радуюсь, когда этот мужчина с телом младенца смотрит на меня своими серыми глазами так тепло и нежно.
— Ты хороший, — выдала я внезапно. — Спасибо, что помогаешь.
— Я бы рад оказаться черствым, тупым скотом, но твоя магия не дает, — пошутил он, беря меня за руку. — Хочу остаться с тобой. Все равно ты завтра поменяешь события, и я все забуду. Что скажешь? Какой-то маленький отрезок времени ты будешь моей.
— Ты хочешь сказать, что он погибнет? — нахмурившись, я убрала свои руки под стол.
— Я говорил с врачом, мозг умер, им удалось лишь завести сердце. Матвея уже нет. Родители поймут и отпустят. Возможно, не завтра, потому что во что-то еще верят. И ты улетишь спасать своего принца. А я все забуду.
— Люблю его, — прошептала я, кусая губы и лихорадочно вертя в руках ложку. — Но боюсь сказать правду. И как я ее расскажу?
— А я люблю тебя, — обронил Андрей. — Неважно, заставляет ли меня это кто-то говорить и чувствовать, мне сейчас светло и радостно, Софья. Такое не повторится ни с кем, я знаю. Подари мне одну ночь?
Глава 26. Андрей
Я смотрел в ее глаза, и затаив дыхание, ждал ответа. Ну же, соглашайся пожалуйста, прошу тебя, не отказывай мне.
— Не знаю, как объяснить тебе, — начала Софья неуверенно. — Я понимаю, что его ко мне притягивают неестественные эмоции,
Я нашел ее в гостиной печальной и хмурой. Софья стояла у окна, перебирая пальцами занавески.
— Если вдруг все исчезнет, и он меня забудет, это неважно, — сказала она твердым голосом. — Я его люблю, Андрей, и мои чувства — настоящие. Прости, тебе нужно идти.
— Нет, — мотнул я головой. — Ты тоже меня прости, буду за тебя бороться, — я потянул ее к себе, расстегивая пуговицы платья.
— Пусти, я не хочу, — стала она отбиваться, отталкивая меня. — Это все они! Это не ты, не забывай об это! Ты хороший человек, надо бороться! — воскликнула Соколова, вырвавшись и отбегая в угол комнаты.
— Может быть, — я дрожал от перевозбуждения, которое волнами накатывало откуда-то изнутри. — Но это так невыносимо приятно — хотеть тебя, словами не описать. Абсолютное счастье!
— Они тобой управляют, — прошептала она потерянно. — Пожалуйста, не делай этого, умоляю тебя.
— Ты хочешь меня, — прохрипел я, скидывая рубашку. — Я это чувствую, поэтому включился.
— Неправда! — в отчаянии закричала она. — Просто ты мне глубоко симпатичен как человек, как друг! И эти эмоции усиливаются клетками, ты сам мне все объяснил!
— Я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной, — расстегнув ремень, я стянул с себя брюки, бросая их на пол. — Иди сюда. Все будет хорошо, сама увидишь.
— Нет! — упрямо замотала она, хлопая повлажневшими глазами. — Это будет насилием. Пожалуйста, уходи. Если хочешь, помогу тебе рукой, как тогда?
— Ты будешь моей, — я подошел совсем близко, заглядывая в ее расширенные от страха и желания глаза. — Люблю тебя и никому не отдам, — подхватив Софью на руки, я понес ее в спальню.
Сначала она пыталась вырываться, потом обмякла, и уткнувшись в плечо, стала плакать, как маленький ребенок.
Положив ее на подушки, дрожащими руками я раздел любимую, не переставая жадно целовать ее в мокрое от слез лицо и искусанные губы.
— Тебе понравится, вот увидишь, — Софья закрыла глаза и отвернула голову в сторону, перестав сопротивляться. Ее тело было таким прекрасным и желанным, что мне захотелось раствориться в нем навсегда.
Стянув с нее трусики, я рывком вошел в нее, распаляясь все больше и больше.
— Ты моя, — осипшим голосом выдавил я, бессильно падая на нее и ощущая блаженное удовлетворение, затопившее сознание.
— Я люблю Матвея, — прошептала Софья мне в ухо. — Все, что происходит, это неправильно. Но я прощаю тебя, потому что они оказались сильнее.