Укус
Шрифт:
После восьми или десяти ударов, когда Пегги могла только мелко дрожать и хрипеть, я слез с нее и развернулся, чтобы помочь Кэт.
В свете умирающего костерка я увидел, как она растянулась под Донни. Он прижал ее руки к земле. Она задыхалась, всхлипывала и отбрыкивалась.
Я схватил его за волосы.
Стащив Донни с Кэт, я швырнул его на землю и бил ногами до тех пор, пока Кэт, вцепившись мне в руку, не оттащила меня прочь от него. На ней не было рубашки. Ее некогда-джинсы были расстегнуты и
— Что он с тобой сделал? — выдохнул я.
— Ничего.
— Ничего?
— Я в порядке. Жить буду. Как ты? Она сильно тебя?..
— Нет, — покачал головой я. — Он что, хотел тебя изнасиловать?
— Хотел. Но завозился с джинсами. Укусил меня, гаденыш…
— Где?
Костёр погас. Всхлипывая, Кэт достала из кармана зажигалку и высекла маленький огонёк. Поднесла к левой груди.
Я уставился на следы от зубов, впечатавшиеся в блестящую кожу чуть повыше соска.
— Это он сделал?!
— Да.
— Очень больно?
— Да, но меня уже кусали прежде. Ты же знаешь…
— Знаю.
— Тогда было куда хуже. И профессиональнее. Этот маленький мудак даже не смог прокусить до крови.
— Все еще болит? — спросил я.
— Болит. — Свободной рукой она провела по моему лицу. — Ты… ты сможешь поцеловать ранку? Будет легче.
Я так и сделал.
Раны от зубов нашлись и на нижней стороне ее груди, и я поцеловал и их тоже.
Тогда Кэт взяла меня за голову и потянула вправо.
— Здесь он тоже кусал? — спросил я.
— Нет, но я была бы не против, если бы ты поцеловал меня и там.
И я согласился.
Потом Кэт поцеловала большую свежую шишку в середине моего лба.
Потом — опухшую рану на челюсти.
Потом — мой рот.
61
Пока мы с Кэт занимались любовью, никто не шелохнулся.
Никто не подкрался к нам, пока мы лежали на спинах, уставшие, запыхавшиеся, держащие друг друга за руки.
Но мы знали: Пегги и Донни были живы.
Пару раз мы слышали их стоны.
Отдохнув недолго, мы оделись. Потом Кэт, используя жидкость для зажигалок, подождгла кое-что из одежды. Я, кряхтя, склонился, и поднял лопату.
— Забудь про нее, — сказала Кэт. — Мы не собираемся закапывать Эллиота.
— Почему?
— У меня есть план получше.
— Например? — осведомился я.
Она рассказала мне.
Я вытаращил глаза.
— Ты шутишь?
— Тебе не нравится?
— Превосходный план. Чудной, но… превосходный.
И мы все сделали по плану.
На пару мы счистили всю ленту с Эллиота — освободили от нее его руки, ноги, грудь и спину.
Его кожа была теплая и липкая на ощупь.
Он гнулся плохо — все его мышцы были необычно напряжены. Не знаю, было ли это трупное окоченение. Кэт не сказала ничего по этому поводу.
Не проронила она ни слова и по поводу его стояка.
Может быть, это был результат трупного окоченения.
Хотя мне вдруг подумалось, что, возможно, Эллиот был настоящий вампир, и сейчас просто спал, и снился ему какой-нибудь эротический сон.
От этой мысли по спине побежали мурашки. Я отогнал ее.
Вскоре мы закончили снимать с него ленту.
Кэт скормила клейкие серебристые полоски огню.
Я пошел за веревкой.
Потом мы вытащили Пегги к Эллиоту. Она не сопротивлялась. Ей, казалось, стоило большого труда оставаться в сознании.
Когда настал черед Донни, он захныкал и попробовал сопротивляться. Сопротивление было вялым и сошло на «нет», когда Кэт расквасила ему нос кулаком.
Мы связали Донни и Эллиота вместе, лицом к лицу. Пегги мы водрузили поверх спины вампира — и тоже стянули веревкой.
Сделали сэндвич с начинкой из современного Носферату.
Знаю, то был ужасный поступок.
Отвратительный.
Но, черт возьми, мы бы сделали это в любом случае.
Мы даже посмеивались в процессе работы над композицией.
Когда мы закончили, я сходил за «Пепси». Кэт канула в темноту на пару минут и вернулась с рубашкой, джинсовой юбкой и носками — от них Донни и Пегги избавились, прежде чем атаковать нас.
Всё это пошло в костер.
Мы сидели у огня, пили «Пепси» и поглядывали на наших пленников.
Они лежали вместе, словно трио любовников. Пегги и Донни, едва ли бывшие в сознании, стенали, корчились и льнули к Эллиоту, будто никак не могли им насытиться.
62
Мы побросали молоток и ножи в дорожную сумку Кэт, где они звякнули об упор домкрата. Туда же отправились освежитель воздуха и жидкость для заправки зажигалок. Я вытянул церковный ключик из носка и присовокупил его к этой славной компании. Шанса использовать его у меня так и не выпало. Почти ничего из нашего вооружения не пошло в ход. Но я радовался, что оно у нас было. Пригодилось бы наверняка, прими события иной оборот.
Решив не нагружаться и уходить легко, мы решили бросить лопату и ледоруб.