Укуси меня
Шрифт:
Ноги моей здесь больше не будет!
***
По дороге домой иду и бездумно шаркаю шлепками по тротуару. Заодно пинаю маленький камень, который вскоре попадает под колеса проезжающей машины. Камень сдох и бросил меня. Все мужики одинаковые!
А в голове прокручивается разговор с Альбертом по поводу истинной пары.
Может Альберт прав и в лесу был не мой истинный Волк? Действительно, какая вероятность встретить такого парня (мужчину) всего за одну ночь? Может просто обычный Волк бегал поблизости и учуял мои месячные, слава богу, они уже заканчивались и были не такие ярко выраженные. Все самки в дни месячных официально освобождены от занятий и в большинстве своем сидят дома, стараясь не провоцировать Самцов.
Вдруг вторые Волки в том лесу пришли помериться силами не с самцом, а тоже за течной Сучкой? Получается первому Волку пришлось грызться за право на Самку? И если бы первый проиграл меня, то двое других могли со мной... И тогда моя участь была бы такая же плачевная, как у Элизабет...
Осколки
POV Мора
Как в некоем трансе захожу в наше с Зарой общежитие, при этом в зале слышу посторонние голоса. Понимаю, что соседки пригласили гостей. Сегодня в пятничную ночь опять устроят оргию с пойлом и Самцами. Одного прошу всегда, чтобы пьяные дегенераты не ломились потом ко мне в комнату. А в остальном, у нас с Зарой свои друзья, точнее их нет, а у соседок - свои знакомые.
Не глядя в зал, откуда доносятся голоса гостей, сразу поднимаюсь по деревянной черно-сливовой лестнице в ванную комнату.
Смотрю в зеркало на свое сегодняшнее лицо. Глаза, тонкая линия губ, маленький носик. Все, как у людей. Дотрагиваюсь пальцами до гладкой поверхности зеркала и обвожу свои выдуманные черты лица: подбородок с ямочкой, светлые, как пшеница, волосы под каре. Такое ощущение, что смотрю не на себя, а на иное существо, которое действует по своему желанию. Могу вести себя, как пожелаю - к примеру, переспать с любым мало знакомым парнем или обнаженной прийти на лекцию, могу без страха испортить Шаксу репутацию великого дамского угодника, могу смеяться над Альбертом и притворяться толстушкой. Ведь чужое мнение для меня не существует. С недавних пор я не боюсь общественного порицания, потому что это не настоящая я! Настоящая Мора давно скончалась и ей уже не бывает стыдно.
Кладу руки на холодную раковину, наклоняюсь и всматриваюсь в отражение себя и задаюсь вопросом: «Как Альберт может испытывать ко мне интерес, если даже не знает, как выгляжу? Может я уродливая и толстая, или на лице много подростковых угрей?
Впервые за несколько лет возникает желание увидеть настоящее лицо Моры. Моя внешность должна измениться, ведь прошло несколько лет. Волосы теперь, наверное, отрасли до поясницы или они не настолько быстро растут? Я всегда ненавидела свой цвет волос. Цвет пепла, праха, смерти. Надо мной всегда смеялись и говорили, что Мора несет за собой вселенский мор.
Давай, посмотри на себя, Мора. Смелее. Взгляни на ту истинную Мору со своей обычной внешностью. Вспомни, кто она и кем была. Вспомни каждую деталь, не прячься в себе.
Чем больше стараюсь увидеть свое истинное лицо в зеркале, тем сильнее сжимаю пальцы на раковине. Руки немеют, холодеют, пульсируют от стараний стать самой собой. Глаза горят от того, что не моргаю, а беспрерывно гляжу в зеркало, боясь пропустить тот момент, когда стану Морой. Но не выходит! Проклятье! Как не сосредотачиваюсь на своих настоящих чертах, не могу стать Морой. Неизвестная настройка сбилась в голове, что-то повредилось внутри.
Через несколько минут все также стою напротив зеркала в том же выдуманном облике, но только от бесполезных усилий пальцы на раковине сводит судорогой. Как могу пытаюсь стать собой. Правда, искренне пытаюсь и внутренне подбадриваю себя на решительное действие.
Давай, Мора, не трусь, покажись на поверхности стекла. Выгляни наружу. Дай увидеть тебя одним глазком. Ты ведь такая смелая, ничего не боишься? И Шакса не
В горле першит, глаза жгут горькие слезы. От них слепну. Картины расплываются перед глазами. Теперь уже не вижу не только лица Моры, но и лица Элис. Обреченно расслабляю пальцы на раковине и ,как пьяная, будто ноги не держат, оседаю на пол. Я просто не могу стать Морой, не желаю ее видеть!
В том подвале обещала Альберту, что однажды воспоминания потускнеют и станет легче, но это ложь во спасение - легче не становится.
Воспоминания приходят во сне, когда их меньше всего ждешь. Они голодными Волками нападают и терзают, впиваясь мощными челюстями. Они без ножа режут голову и это очень больно. Я так о многом сожалею. Жмурюсь, пытаясь не видеть картин, но они всплывают без согласия.
Отчаянно машу головой из стороны в сторону, хочу прогнать. Вырезать эти воспоминания, сжечь их заживо на костре, обратить в пепелище, а после навечно закопать под слоем земли.
Одно воспоминание особенно сильно меня терзает. После него во мне открылись способности перевертыша и я стала менять облик.
« Помню заброшенный склад. Повсюду грязь, старинные, трухлявые вещи, которым много лет. От запаха пыли нечем дышать и хочется постоянно чихнуть или почесать нос. Окна покрыты густым слоем грязи, через которую не видно поляны перед здание. Паутина многочисленных трещин также покрывает окно, в которое меня приложили лицом. Меня держит множество пар рук, а лицом впечатывают в одно из окон, так что при каждом ударе оно дребезжит и норовит разбиться. Уже потекла кровь из носа, но это не достаточно для девушек. При каждом ударе на грязных окнах появляется новая кровь и смешивается в непонятную жижу.
– Посмотри на свою рожу, недоразвитая! Ты - никто и звать тебя никак. Так куда ты лезешь, замарашка? Не выпендривайся.
Нет страха, нет опасений, поскольку привыкла к поведению чистокровных перевертышей. Не успеваю испугаться, не верю, что девчонки причинят вред, даже ухмыляюсь над их агрессией, но в один момент все эти чувства накатывают. Накрывают меня мощной волной и поглощают. Сердце беспомощно ухает вниз.
Задерживаю дыхание в тот момент, как мое лицо отрывают от стекла, а затем с новой силой шарахают в него. Это было последний и самый сильный удар для пущего устрашения, но, к сожалению, не расчитали силы. Голова звенит. Лицо жжет, щиплет. Словно вылили перекись на открытую рану. Кричу от боли. Длинные осколки стекла рассекают щеки, уши, подбородок. Чужие руки уже не держат меня. Заботливо отпускают и потому от силы толчка переваливаюсь через маленький подоконник. Стекло старое, дряхлое, крошится вместе со мной и летит вниз со второго этажа, а после, когда уже оказываюсь лицом на земле, сверху накрывает серебристым страшным градом осколков.»
Зара отвлекает от страшных воспоминаний. Трясет меня за плечи, а я смотрю на нее в ответ, как пьяная и смутно вижу. Не удается сразу вернуться в настоящее время и стряхнуть "невидимые" осколки с лица. Молчу и смотрю на нее. Подруга с тревогой разглядывает меня, заботливо гладит по плечам и слегка покачивает, пытаясь привести в чувства. Все же я не каждый день сижу на холодному полу и смотрю в одну точку.
– Ты расстроилась из-за Шакса?
Причем здесь Шакс? Молча вопрошаю. Хочу произнести вслух, но язык беспомощно шевелится во рту, а звуков не получается издать. Как немая рыба, выброшенная на берег. Ловлю губами кислород, но все равно задыхаюсь. Одной подруге позволено увидеть меня слабой, но пора прекращать минуты меланхолии. Встаю при помощи заботливой Зары, и иду к зеркалу, чтобы посмотреть насколько ужасно выгляжу. На удивление тушь не размазалась, и я почти свеженькая.