Улан. Трилогия

Панфилов Василий Сергеевич

Своеобразная юмористическая 'Илиада'****** - в РИ пару десятилетий спустя Котляревский 'перевёл' Энеиду Вергилия на украинский (не современный суржик, читать его можно без перевода на русский - именно малороссийский диалект). На деле это было самостоятельное произведение - очень добротное и невероятно юморное даже по нынешним временам. Так что Суворов, с его несомненным литературным даром (вспомните знаменитые афоризмы) вполне мог развлечься подобным образом.

Глава одиннадцатая

Владимир

заметил, что в стране стала проводиться более жёсткая национальная политика. Пётр после мятежа вообще стал намного более подозрительно относиться к инородцам и иностранцам и передал это отношение Павлу. После блистательнейшей победы над Турцией и уничтожением крымского ханства, отношение к чужакам стало ещё более... не толерантным.

Логика в этом была - если предыдущие русские императоры закрепощали крестьян и потому были вынуждены волей-неволей опираться на чужаков... Любых чужаков - будь то калмыки, немцы или кто-то ещё. Кстати - 'обратный клапан' тоже действовал и если на подавление русских мятежей бросали калмыков и ногайцев, то на подавление мятежей инородцев - русских. 'Разделяй и властвуй'... Сейчас же в этом отпала необходимость - и отношения быстро изменились.

Да и помимо мятежей - раньше русские правители вынуждены были лояльно относиться к мусульманскому меньшинству - Турция-то и Крым вот они, рядышком, заступиться за единоверцев могут! Теперь же... Нет, 'гнобить' мусульман или ламаистов-калмыков не стали, но и каких-то мелких привилегий они начали лишаться. К примеру - сильно уменьшилось количество всевозможных 'аманатов*', поскольку и необходимость в них резко упала**.

Вообще, двор стал заметно 'ославяниваться'. Если даже Пётр, которого изначально воспитывали как наследника шведской короны, после покушения стал заметным славянофилом, то воспитанный в такой атмосфере Павел пошёл ещё дальше. Каких-то репрессий тем же немцам не последовало, но... при русском дворе стали говорить на русском языке. Вроде бы и мелочь, но если учесть, что не так давно придворным просто не было необходимости знать его и нередко высокие сановники, прожив в стране десятки лет, не могли объясняться по русски...

Знание иностранных языков от придворных по прежнему требовалось, но было уже не критично. В МИДе служишь? Будь добр - французский и немецкий знай как родные. Экономист? Требования по языкам попроще, а вот математика, бухгалтерия...

Что интересно, 'главного' иностранного языка не было. Пусть в Европе 'языком международного общения' считался французский и затем уже сходящая 'со сцены' латынь, то в России немецкий, французский, латынь и даже турецкий были в общем-то равнозначны. Мелочь? Ан нет - страна таким образом заявляла о своей независимости и непризнании межународных авторитетов и одновременно - о нейтральной политике. Шаг колоссальной значимости - если вспомнить, что не так давно могучая Россия вела политику в чужих интересах - Французских, Английских, Австрийских и даже Прусских.

С экономикой тоже всё обстояло вполне благополучно: освобождённые от крепостной зависимости крестьяне далеко не все жаждали пахать землю. Так что мануфактуры росли как грибы и охотников наняться было предостаточно. И снова - необходимости в работника-чужестранцах не возникало, своих с избытком хватало...

Проще стало и с образованной прослойкой - усилия Департамента давали свои плоды и пусть до всеобщего образования было очень далеко, но количество неплохих школ был достаточно существенным.

Тут нужно признать большую заслугу опальных гвардейцев, желающих снова иметь возможность проживать в городах. А поскольку с образованием у большинства мятежников было неплохо, да и средства какие-то были, то одни только гвардейцы и прочий опальный люд организовали больше тысячи школ. Пусть в большинстве своём не выше церковно-приходского уровня, но всё же. И снова - необходимость в грамотеях со стороны потихонечку отпадала.

Гостить в России долго не было возможности - дома хватало дел. Так что Рюген сделал 'программу' как можно более насыщенной - всё-таки именно Россия была негласным сюзереном Померании... Ну это если опираться чисто на логику и отмахиваться от чувств к Большой Родине.

Назад он ехал задумчивый - преобразования в России поражали. Пусть он сам приложил к этому руку, но увидеть, во что начали превращаться робкие ростки реформ... Это было сильно.

'Поцарапал' тот факт, что и без него нашлось достаточно много умных креативщиков и исполнителей. Нет, умом-то попаданец понимал, что это нормально, но всё равно... Ревность.

Ещё на корабле Владимир начал вспоминать мелодии и песни из двадцать первого века. Медитативное состояние частенько нарушалось детьми, но всё равно - к моменту прибытия в Штральзунд он записал ноты вальса 'На сопках Манчжурии' - без слов, понятное дело. Записал и несколько других музыкальных произведений.

А вот со словами было заметно хуже. Даже пресловутый Высоцкий, несмотря на несомненные поэтические достоинства, никак не вписывался в восемнадцатый век. Мало того, что слова в большинстве случаев никак не подходили, так ещё и сама мелодика, ритмика... Да и смысл... Вон, хотя бы 'Баллада о борьбе' - звучит красиво, но никак не вписывается. В принципе.

Дома сразу навалилось: спорные дела в судах, требующие непременно его участия; организация флота - сводили воедино и без того достаточно разрозненные эскадры Померании и Мекленбурга. Хлопот было много и он привычно 'провалился' в быт. Откровенно говоря, после величия Русской Империи собственная держава казалась, да и была - мелкой. Но у такой 'мелочи' были и свои преимущества - серьёзные дела не ускользали от взора герцога и 'отдача' от указов была куда быстрей. Ну а размеры... Всё впереди.

А впереди был раздел раздел Польши, в котором он надеялся поучаствовать. Запланирован конфликт с Пруссией и возврат земель, которые сравнительно недавно принадлежали Померании.

Это дела глобальные, были и повседневные заботы. Одной из таких стали чай, кофе и пряности. Супруга была к ним достаточно равнодушна и не пила модный 'кофий' по любому случаю, предпочитая привычные на Руси травяные сборы. Она-то и заговорила об этом...

– Дорогой, зараза, - сказала Наталья, наливая кофе Юргену, пришедшему посовещаться с Владимиром. 'Штирлиц' чуть не поперхнулся, но княгиня успокоила его с лёгкой улыбкой:

– Да я вообще говорю, о горожанах. А то взяли моду с этим кофием да чаем - и вдруг пить его стало прямо-таки обязанностью. Ладно кто побогаче, а остальным? Недёшёвы заморские напитки - ан раз принято, то хотя бы гостей напоить надо. Иная хозяйка хлеба бы лучше купила, но вот поди ж ты...

– Верно говоришь, - задумался герцог, - Юрген, не срочно, но проработай этот вопрос. Быть не может, чтобы у поморян не было каких-то своих напитков. Ну и заодно - выгодно-невыгодно, стоит ли вообще этим заниматься.