Улан. Трилогия
Шрифт:
– То есть ты ЗАРАБОТАЛ на турнире?!
– Ну да.
Вместо ответа император тоненько, истерично захихикал. Смеялся он долго, с подвываниями. Отсмеявшись, сказал:
– Ну о всяком я слышал, но чтобы на празднике зарабатывали... Да ещё и норовили потом вернуть деньги... Оставь себе - заслужил.
Уже уходя, Владимир снова услышал хихиканье и слова:
– Ну, Калита***, а не князь!
Деньги князь поделил - двадцать пять тысяч взял себе, пять тысяч раздал помощникам в качестве премий и пять тысяч - Павлу.
– Держи, - ты их честно заработал.
– Мне?
– Неверяще
– Тебе, тебе, - ворчливо ответил Владимир, - и не выёживайся - их ты честно заработал. Захотел бы подольстится, дал бы больше, а это твоё.
Вместо ответа Павел порывисто обнял Рюгена.
Ружейные приёмы* - приёмы обращения с ружьём. То есть не только штыковой бой, но и процедуры заряжания и кое-какие "красивости". В описываемую эпоху это был настоящий церемониал, очень яркий и красочный.
Игра в лапту** была в России популярнейшей и считалась одним из этапов подготовки воинов. В частности, Пётр Первый прямо предписывал гвардии играть в неё.
Калита*** - кошель. Также - прозвище Московского Великого князя Ивана Калиты, известного своей бережливостью.
Глава четвёртая
Заработок на турнире заставил Петербург говорить. И если вельможи и какая-то часть иностранцев откровенно иронизировали над "купеческими" замашками принца, то выходцы из небогатых Германии и Скандинавии отнеслись с восхищением - подобная рачительность им очень импонировала. Впрочем, бедные русские дворяне в большинстве своём (а они в большинстве своём и были бедными) были солидарны с немцами.
Вообще, тягу к мотовству и прожиганию жизни русских дворян он здесь не как-то не слишком замечал - хотя много о таком читал. Мотовством отличались прежде всего те, кому это богатство пришло в руки без особых хлопот - вроде тех же Разумовских и прочих выскочек. Ну а средний русский дворянин просто не мог шиковать - не на что... Голодать они не голодали, но пустые щи для большинства были едой привычной.
Так что - умение заработать там, где остальные только тратят, людям скорее понравилось. Докатилось и до Европы - и отношение разделилось очень резко. Фридрих отозвался весьма одобрительно - он и сам был тем ещё скопидомом. Франция же и Испания напечатали целую серию карикатур и фельетонов, порой достаточно оскорбительных. Остальные европейские страны отреагировали по разному, но значительно мягче, без особого восторга и негатива.
– Ну ты и хозяйственный!
– Гулко смеялся Емельян, хлопая Владимира по плечу.
– А что делать, Емеля, - философски ответил тот, - как вспомню всех этих Разумовских и прочих... фаворитов, так аж материться хочется. Нельзя баб на трон! Вот сам посуди - будет она любовника или любовников золотом осыпать?
– Вестимо, - согласился Пугачёв, - хучь прошлую императрицу вспомни, хучь Анну. Только разве мужик на троне не будет любовниц заводить?
– Да даже если и будет, - фыркнул Рюген, - то не настолько золотом осыпать, да и управлению их редко подпускают. А эти... сам же видел, когда мужчине за... такое деньги дают, то нормальным он остаться не может. Ну и будет доказывать себе
– Погодь, - прервал разговор Пугачёв, - я своим втык дам.
Отъехав от князя, он принялся "давать втык" и до попаданца доносились только редкие:
– Вашу мать... Рази ж вы калмыки какие... Конная гвардия...
Что поделать - должность у человека такая, всё-таки поручик в Конной гвардии...
Во время мятежа Пугачёв проявил себя блестяще и главное - на глазах у высокопоставленных особ. Вот и получилось так, что донской казак стал вахмистром Конной гвардии, а позже, проявив себя на очередной войне - поручиком и кавалером ордена Александра Невского. И кстати - ясно было, что это не предел для его карьеры. Если уж к человеку благоволит сам император, его супруга и Наследник - это о многом говорит...
Не пропал и Потёмкин, который дослужился до подполковника того же полка и фактически был его командиром. Фактически - потому что полковником Конной гвардии числился сам Пётр. Да и сам попаданец имел звание поручика в Конной гвардим. В дела полка он не лез, но исправно получал немаленькое жалование.
Жалованием и денежными подарками император его баловал - что правда, то правда. Однако с чинами - не слишком, Вольгаст так и остался до сих пор генерал-поручиком. Да и с поместьями было глухо. В некоторых случаях он мог подарить поместье жене "ценного иностранного специалиста" - были уже случаи. Впрочем, Грифич не расстраивался - помощь с герцогством, пусть и небольшая, это искупала.
– Досказывай, - подъехал к нему Пугачёв с Потёмкиным.
– Да что досказывать-то? Что баба у власти - это опасно?
– Не скажи, - вступил в полемику Потёмкин, - вот Елизавета у англичан неплохо правила.
– Неплохо, так я ж и не говорю, что они дуры? Просто получается, что если баба хочет остаться в памяти как достойная правительница, то ей нужны не только мозги. Ещё и естество женское в тисках зажать и быть статуей на троне. А так... что-то не припомню единоличных правительниц, чтоб и правили достойно - и счастливы были по бабьи.
Собеседники задумались...
– Я ж что приезжал?
– Опомнился Вольгаст, - пригласить вас к себе вечером хочу. Миних будет, Румянцев из Малороссии приехал, Суворов. Обсудим кое-какие вопросы...
– Польша?
– Мгновенно спросил прищурившийся Потёмкин.
– Она самая, - со вздохом признался герцог, - мутят снова.
– Что на этот раз?
– Подал голос Пугачёв.
– Правами диссидентов недовольны, хотят вернуть времена, когда только католики имели право голоса.
– Заедем, - пообещал Потёмкин за двоих.
Компания, собравшаяся в Аничковом/Померанском дворце, могла бы напугать императора, если бы тот сам не дал "добро" на сбор. Миних, Румянцев, Салтыковы, Суворов, Потёмкин и ещё добрый десяток имён "самых-самых". Сила...
Вот только сила мирная и созидательная - после мятежа перетряхнули не только гвардию, но и армию, так что ненадёжных просто не осталось. Ненадёжен, но талантлив? Езжай осваивать Сибирь - с понижением в чинах. А что делать...
Встретились шумно:
– А помнишь... Кунерсдорф... Пруссия... Турки...