Улей 2
Шрифт:
Адам, отплевавшись от крови, громко смеется.
— Все нормально, Эва. Это друг.
Он подсаживает ее, и Градский, не озадачиваясь будущим состоянием своей формы, крепко прижимает к себе окровавленную Еву. Перетянув ее через стенку чана, ставит на металлическую стремянку перед собой.
И в это же мгновение Титову принимают на себя медработники. Сколько девушка ни повторяет, что с ней все в полном порядке, они не прекращают осмотр, пока не завершают стандартный ряд процедур. Адам набрасывает ей на плечи одолженный у медиков полосатый
Люди в форме носятся по зданию, вокруг царит полнейший хаос. Выловив глазами Градского, Ева просит Адама подозвать его.
— Град!
— Там, в полиэтиленом пакете… — не знает, как объяснить.
— Да, уже нашли, — приходит ей на помощь старлей.
— Там… среди них… была моя мама?
Вздрагивает, когда Градский кивает. На грязном лице отчетливо проявляются дорожки из слез. Ощущая, как руки Титова крепче сжимают ее плечи, пытается взять себя в руки.
— Мне очень жаль.
И рыдания все-таки вырываются из горла Евы. Адам и Градский дают ей время справиться с собой. Каждый по-своему. Титов привлекает ее голову к своему плечу и гладит затылок, а старлей перемещается так, чтобы закрыть их обоих от любопытных глаз.
— Кто во втором? — спрашивает Ева чуть позже, утирая лицо бумажными салфетками.
— Женщина. Постарше.
— Лидия Михайловна… В доме был еще мой дедушка…
— Мы послали бойцов, проверим.
— Спасибо.
— Ладно. Я пойду. Нужно работать.
Оставившего их Градского тут же заменяет Шурик.
— Ева…
— Ради Бога, Шурик. Вот сейчас точно не по отчеству.
— Кхм… Да. Мне очень жаль. Я хотел объяснить, — начинает он взволнованно. — Хоть я вытер все записи с вами, Павел Алексеевич прознал, что вы входили по старому коду безопасности. Я не знал, что он сделал так, чтобы работало два. Старый был для того, чтобы понять, когда проберетесь в дом вы или Титов, — смущенно косится на Адама. Когда тот не реагирует, продолжает: — Ольга Владимировна взяла всю вину на себя. Сказала, в случае чего, я смогу вам помочь, а она — нет.
— Шурик позвонил мне, как только стало известно, что тебя собираются везти на «Коркут», — произносит сдержанно Адам. — Выиграли немного времени, до того, как Исаев сам сообщил, что вы ждете меня здесь.
Охранник кивает, а Адам добавляет:
— Мы рассчитывали, что он будет где-то поблизости и отведет от тебя прямую опасность.
Шурик снова кивает.
— Когда вас рвало, простите, никто из парней не горел желанием к вам прикасаться. Воспользовавшись этим, я поднял вас и поспешил приставить пистолет, чтобы никто другой этого не сделал. Простите.
— Перестань извиняться, Шурик, — останавливает Ева его мучительные изъяснения. — Все это очень страшно. Все, что произошло. Но мама была права. Ты несколько раз спас мне жизнь.
В этот момент спецы выводят скрученных арестантов. Ева не мигает и не меняется в лице, когда мимо проходит отец. Ей не хочется
В конце концов, гнить в тюрьме — для него самое оптимальное наказание. Там-то его царские замашки подшлифуют.
— Ева, — окликает девушку Градский. — Наши сотрудники проверили ваш дом. С дедом все в порядке. Он был заперт в одной из комнат. Пришлось забрать его в больницу, но состояние, как мне сказали, не критическое.
— Спасибо.
Градский кивает и похлопывает Титова по плечу.
— В подвале нашли Халюкова, — сообщает он ему.
— С*ка…
— Состояние крайне хр*новое, но врачи уже работают.
— Сообщи мне, как только будут какие-то новости.
— Не вопрос. Несколько хороших вестей есть уже сейчас. Приходько задержали в аэропорту.
— А Круглов?
— Кругловых сын на даче нашел. Удушье газом.
[1] Цитата из к\ф «Плохой Санта».
Глава 58
Рассвет, до которого она не рассчитывала дожить, Ева встречает дома. Терентий Дмитриевич вышагивает по гостиной с телефоном в руках. Взвалив на себя организацию похорон Ольги Владимировны, он обзванивает морг, похоронное бюро и родственников женщины. У них с матерью Евы оказалось больше общих знакомых из прошлого, чем Ева предполагала. Звонки то и дело затягиваются, как только собеседники понимают, с кем разговаривают. Терентий Дмитриевич ведет себя вежливо и корректно. Он не матерится и не злится. Не раздувает грудь колесом, когда сказанное вызывает у него недовольство. Его поведение радикально отличается от… от того, что привыкла видеть Ева.
Адам сидит рядом с Евой на диване. Попеременно меняя положение рук, он то гладит ее ногу, то обнимает за плечи, то теребит подсыхающие после душа волосы, то зачем-то, скорее всего, безотчетно, щипает, будто траву, махру ее халата. Захара, чувствуя себя необычайно обделенной вниманием Евы, несколько раз подшучивает над ними, втискиваясь на диван с другой стороны от подруги.
— Теперь к тебе не приблизиться, Титова. Сменила фамилию — пиши пропало.
Адам, выбрасывая руку, через Еву шутливо щелкает Дашку по носу. На что та фыркает и обвиняет его в эгоизме.
Диана периодически маячит с чаем и закусками, пытаясь накормить молодежь и семью. К ее огромному неудовольствию, все присутствующие, вяло поклевав, отказываются от добавки, что не мешает ей через полчаса повторно опросить каждого из них на предмет голода и жажды.
София пытается увлечь Еву в какую-то игру, всовывая в руки то одну, то другую куклу.
— Смотри, эта куколка умеет плакать… А эта плюется, если ее намочить… А эта писается, — звонко смеется Софи.
И Титова, неожиданно для самой себя, поднимает девочку с пола. Усадив к себе на колени, крепко-крепко прижимает к груди. Вдыхает запах шелковистых волос, касается губами божественно-мягкой щечки.