Улей. Игра в кошки-мышки
Шрифт:
Я надеялся, что местные вояки тоже ценят своё время и жизни, и не желают тратить лишние секунды, от которых может зависеть их жизнь, на следование правилам уставов и наставлений.
Так и оказалось.
Автомат забился в руках, выпуская длинную очередь. Пули выбили искры из двери, толкнули в грудь внешника и унеслись дальше.
Дальше. Быстрей. Движение — жизнь и свобода.
Перепрыгнув через внешника с разрубленной переносицей, который мало что сейчас соображал, я подскочил к люку и снизу вверх высадил остаток магазина в пулемётчика. Пули прошли под фартуком бронежилета и вошли в них
Дальше. Дальше!
Скинул пустой автомат и взял другой, добив раненых тесаком, я выпрыгнул наружу и метнулся к «КМШке», потом обозвал себя дураком и бросился назад, чтобы забрать несколько фанат из разгрузки мертвецов.
Если и есть здесь камеры, то выведены они на мониторы командирской машины. Оператор может по гарнитуре вести стрелков, указывая куда стрелять из пулемётов. И тут отвод глаз может спасовать, даже находясь в прострации, стрелки могут вести ствол пулемёта и давить на спуск.
Эх, люка на КШМ нет, какая жалость. С каким бы удовольствием я закинул два зелёных яичка, перед этим освободив чеку от колечка.
Из второго «КамАЗа» выскочили пять солдат, разбежавшихся по пяточку стоянки. Взревели моторы джипов, пулемёты уставились в сторону медицинского домика. Правильно понимая, откуда может исходить опасность, стрелки мигом взяли её источник на прицел. Два пулемётчика — на втором «КамАЗе» и на автозаке, развернули стволы на внешнюю сторону периметра.
Вот только это никак не помогло мне добраться до сидящих в салоне главной машины. Автоматные пули, явно её не возьмут, противопехотные гранаты, на которые я так надеялся, тем более. Впору расстроиться и начать скрипеть зубами, но тут в нашу сторону сунулся бэтмобиль, из люка которого торчал ствол внушительного калибра.
— Да! Есть Бог на свете! — зло оскалился я.
Прицелившись, я дважды выстрелил в пулемётчика, потом пользуясь тем, что скорость у машины оказалась невелика и на броне хватает скоб и углов, за которые можно ухватиться пальцами, заскочил на крышу броневика.
— На! И ещё!
Кидая фанаты в люк, я совсем не думал, что может сдетонировать боезапас в салоне. Злость и отчаяние не давали обдумать свои ходы, действовал на инстинктах, экспромтом. Но вот когда изнутри бронеавтомобиля, через бойницы, вылетели осколки, искры, повалил белый дым и неслабо вздрогнул корпус подо мной — мигом дошло.
Пулемётчик был пристёгнут ремнями, и занять его место без существенной траты времени, у меня бы никак не выходило. Пришлось приспосабливаться лёжа на крыше и, частично, на покойнике. Правой рукой нащупал гашетку, левой взялся за короткий приклад. Никогда бы не взялся стрелять из такого положения и из незнакомого оружия, если бы не ситуация цели на расстоянии «можно доплюнуть» и оружие было приведено к бою его покойным хозяином. И…
Та-да-да-тада-дах! Та-да-да-тада-дах!
Первая же очередь в одно мгновение оглушила, сбила концентрацию, и я на короткое время предстал перед чужими взглядами.
Зато вражеской машине, прилетело по полной. Две очереди, примерно по пять патрон каждая, насквозь продырявила кашээмку, досталось салону и кабине.
Та-да-да-тада-дах!
Следующим стал один из «КамАЗов», точнее его кабина, где увидел шевеление сквозь бронестекло.
А потом
И начались кошки-мышки, которые завершились моей полной победой.
Оба джипа я взорвал — сначала гранаты под колёса, потом сквозь люк в салон. Расстрелял пулемётчиков на автозаке и втором грузовике. Прикончил всех пехотинцев и добил двух человек, которые были ранены в КШМ и решили выбраться наружу, видимо, за помощью. У одного, крупнокалиберная бронебойная пуля, практически напрочь оторвала руку, только экипировка и не давала отвалиться куску мяса с костями, вот во что превратилась левая конечность выше локтя. У второго, мелкими осколками посекло маску и лицо и, ко всему прочему, оба были контужены, судя по их поведению.
И на этом победы закончились. Тягач и второй «КамАЗ» ушли.
— Живы?
Дед Мазай и Шприц посмотрели на меня, как вернувшегося с того света.
— А мы думали, ты уже того, — Мазай покрутил перед лицом ладонью. — Ты там гремел?
— Угу, — кивнул я. — Управлять грузовиком кто может?
— Я.
— Я.
Оба ответили слитно, но Шприц тут же схватился за шею.
— Блин, — простонал он, — с этой штукой из меня водила паршивый. Снять бы её.
— Потом, всё потом. Сначала убраться нужно, пока сюда подмога внешникам не пришла. Повезло, что основной отряд куда-то ушёл, здесь даже взвода не было, считая и водил, — ответил я ему. — Мазай, ты за руль этого грузовика и куда-нибудь назад рули.
Глава 20
Всё-таки, меня зацепило, а я не заметил ранений в пылу боя.
То ли, тот пулемётчик с джипа, первой же очередью накрыл меня на крыше бэтмобиля, то ли, кто-то из пехоты постарался. А может, банальный рикошет — учитывая наличие полудюжины бронированных объектов на крошечном пятачке, пулям было от чего отлетать.
В итоге, у меня оказалась рваная рана на спине и дырка в левом бицепсе. К счастью, пуля лишь пробороздила кожу вдоль лопаток, с виду, всё страшно и крови много, на первый взгляд, но после перевязки, почти никакого дискомфорта не ощущал. Больше беспокоила дырка в руке, но и к ней привык. Плюс, помогли обезболивающие из аптечки, которую отыскал Дед Мазай.
Но всё гораздо хуже, обстояло с Олеськой, точнее, с Сашей… чего уж теперь — пора привыкать к новому имени. Повязка на её лице скрывала два жутких кровавых провала на месте глаз.
Сейчас, девушка сидела рядом с Мазаем в кабине и ничем не отличалась от куклы: безвольная, неподвижная, молчаливая.
А я даже не мог побыть рядом, успокоить, что-то сказать, обнять. Вместо этого торчал в люке с пулемётом, иногда посылая короткую очередь в сторону погони.
Внешники сели нам на хвост через десять минут, после того, как мы, на бронированном грузовике, покинули разгромленную стоянку. Первого же дрона, которого оператор с великой наглостью хотел подвести чуть ли не на голову нам, я снял двумя очередями. Десяток дешёвых пулемётных пуль сняли с неба аппарат, стоимостью в миллионы. Второй БЛЛА, я повредил с полукилометровой дистанции, подловив оператора, научившегося осторожности.