Улей. Игра в кошки-мышки
Шрифт:
— Что вы с ней сделали?!
— Максим, держи ему руку, а я сейчас ремнём займусь, — не обратил внимания на мой крик живодёр.
Один из врачей навалился мне на руку, прижимая ту к столу, второй щёлкнул застёжкой ремня.
Это был шанс, чтобы попытаться освободиться, и я активировал отвод взгляда.
На несколько секунд оба человека впали в ступор. Тот, что держал меня, обмяк, ослабил хватку.
Этих секунд мне хватило, чтобы вырвать руку из захвата и кулаком со всей силы ударить под маску, в горло. И тут же попытался вцепиться в шею второму,
К сожалению, тот успел скинуть оцепенение и машинально дёрнулся назад.
— Что за чёрт? — удивился он.
В самый последний момент я разжал кулак и кончиками пальцев уцепился за маску, потянул на себя.
Тот упёрся руками в стол, чтобы не упасть на меня.
Несколько секунд длилось противоборство, а потом крепления не выдержали, и маска осталась у меня в руках. Не ожидавший такого хода, противник отшатнулся назад и упал на пол.
— Не-ее-ет!!!
Пока он кричал, а его товарищ хрипел, я успел снять ремни со второй руки, потом с тела, освободил ноги и спрыгнул со стола.
Пяткой в голову оглушил раненого, потом подошёл к визжащему врачу, который сидел на пятой точке и прикрывал лицо ладонями. При этом на одной ноте кричал:
— Не-е-е-ет!
Он так и выл, пока я не проломил ему висок кулаком, только за миг до удара отнял ладони и посмотрел снизу вверх на меня.
Хрясь!
Второму живодёру я перерезал горло скальпелем и тут же пожалел, что дал волю своему гневу — у кого теперь спрашивать, что случилось с Олеськой и где она сейчас находится?
Костюмы, в которых ходили врачи внешников, имели разбег размеров в пять, как по ширине, так и по росту. За десять минут я подогнал один из них под себя, после чего вышел в предбанник, и осторожно выглянул наружу сквозь окошко.
Чисто.
— С Богом, — прошептал я, после чего активировал незаметность и быстро вышел наружу.
История с беспилотником, который легко меня увидел и накрыл ракетой (точнее оператор, ну да не суть важно), показала, что мой Дар действует только на живые создания и бессилен скрыть от всяческих электронных глаз. Так что, если сейчас внутреннее пространство, где стоит домик-госпиталь, находится под наблюдением, то меня видят, именно потому я и озаботился костюмом. На экране, всяко больше сходства меня с любым из врачей, чем при взгляде вживую. Мой рост и комплекция, которыми я гордился ещё со школы, сейчас меня могут подвести под монастырь, если столкнусь с кем-то.
Кстати, а где все? Что-то совсем мало людей в округе. Один тягач с платформой, на которой таскает домик в сложенном состоянии (любят же они комфорт, или в обычном кунге не создать всех условий для сложнейшей операции?), два бронированных «КамАЗа», один трёхосник незнакомой конструкции, немного больше, чем отечественный грузовик, в нём нас держали до операции, два бронированных джипа, похожих на «Тигры» и один, вообще незнакомой конструкции, который Олеся назвала бэтмобилем. И одна двухосная, размером с ГАЗ-66, но внешним видом похожая на уазик-буханку, с вытянутой вверх, метров на семь, телескопической
В каждой машине, кроме командно-штабной, из верхнего люка — даже в арестантском такой имелся, только в задней части кабины, где у дальнобойщиков стоит кровать — торчал боец, с пулемётом на станке. И всё, больше ни единой живой души.
Только вспомнил девушку, и у меня защемило в груди.
На земле, изрытой тяжёлыми «зубастыми» покрышками армейских машин, никаких следов прочитать было невозможно.
Пришлось действовать наугад.
Подошёл к первому «КамАЗу» и ударил дважды кулаком по задней двери.
— Керый, наконец-то ты пришёл, мы уже решили тебя не ждать и пустить мутантку на полшишечки… что? А?..
Открывший мне дверь боец, застыл на несколько мгновений, дав мне все возможности, чтобы быстро и тихо с ним разобраться.
Длинная полая трубка из нержавейки со скошенным острием вошла с такой силой ему в подбородок, пробив толстую резину маски, что согнулась, когда воткнулась в теменную кость. Втолкнув труп, который ещё продолжал моргать, внутрь машины, я влетел следом.
Внутри сидели на скамейке у правого борт трое, ещё один торчал слева. Под ногами троицы лежала Олеська, и один из внешников тискал ей грудь ладонью, стянув ради этого дела защитную перчатку.
Лицо у неё было обмотано бинтом, точнее переносица и лоб.
Зарычав и чуть не потеряв концентрацию, я наотмашь полоснул хирургическим тесаком ближайшего по шее, ударил коленом в голову второго и навалился на урода, который посмел прикоснуться к моей девушке.
Пытаясь сосредоточится на происходящем в тесном объёме кунга, внешники раз за разом попадали под воздействие моего Дара. Они не просто меня не видели, а теряли сосредоточенность, так как постоянно их взгляд падал на меня.
За десять секунд я нанёс несколько ударов, разрезав кому шею, кому лицо.
— Что за шум? — в открытую дверь заглянул очередной враг. Наверное, тот самый Керый, которого ждала вся дружная компания извращенцев. — Охренеть… Тре!..
И поперхнулся брошенным тесаком, который ударил его в прозрачное стекло маски. Убить не убил, но стекло треснуло, а это значило только одно — заражение. Вояка повёл себя совсем по-другому, не как врач, который чуть сам с ума сошёл, когда понял, что вдохнул заражённый воздух. Этот парень тут же потянулся за пистолетом, одновременно заорав:
— Тревога!
Меня он не видел, но хватило вида окровавленных товарищей, бьющихся в агонии.
Мой бросок дал всего несколько секунд, которые я потратил на то, чтобы поднять автомат — знакомый АК-74М, валяющийся на полу рядом с лавкой, сдвинуть переводчик вниз и нажать на спуск.
Знакомые по нашим страйкбольным игрищам, те, кто побывал в горячих точках, рассказывали, что там оружие почти всегда готово к бою. Либо переводчик снят с предохранителя и остаётся только дёрнуть затвор, либо патрон уже в стволе и переводчик огня поднят вверх до упора.