Улица Кипарисов, 14
Шрифт:
Девушка сбегала в домик и принесла инструменты. Пока Галс вскрывал крышку бочки, она вошла в воду и стала гладить Малыша, который плескался у берега.
– Джой!! Джой!! – крикнул, обернувшись старик. – Ковш воды скорее!! Бегом!!!
– Зачем?
– Надо! Быстрее!
– А что там?
– Потом увидишь!
Когда девушка примчалась с кошем воды, Галс уже опрокинул бочку на бок и кого-то извлекал из ее нутра. Это был человек.
– Кто это, дедушка?!
– Кто? Кто? Торбеллино наш!! Давай скорее воду!
– Торбеллино!! – Джой бросилась к любимому. – Что с ним?! Дедушка!!
– Кажется, он
– Торбеллино!! Торбеллино!! Миленький!! Очнись!! – девушка стала тормошить любимого, который не подавал признаков жизни.
Галс полил голову юноши и смочил его сухие потрескавшиеся губы водой. Запрокинув ему голову, он попытался влить немного живительной влаги в рот молодого человека.
Неожиданно Торбеллино дернулся всем телом, фыркнул и закашлялся, видно, вода попала в дыхательное горло. Юноша затрясся в безудержном кашле.
– Ура! Живой!! Живой! – счастливая Джой обнимала ожившего любимого, ласково гладила плечи, целовала лицо, мокрую голову…
Они перенесли Торбеллино, находившегося в бессознательном состоянии, в домик и уложили в постель. Теперь можно было не бояться за жизнь юноши, хотя он бредил. Девушка не отходила от больного жениха ни на шаг, прислушиваясь в неровному дыханию юноши.
Вечером Старый Галс зажег на маяке сигнальный огонь и вернулся в домик.
– Ну, как наш больной?
– Ему значительно лучше, дедушка. Жар почти спал. Я дала ему твое целебное снадобье, он сразу крепко уснул и больше не бредил.
– Отлично! Я же говорил, что моему лекарству цены нет. Его еще моя матушка делала из полыни.
– Да, наша прабабушка знала толк в целебных травах, – согласилась с ним девушка, поправляя на голове юноши мокрое полотенце.
– Она многих лечила. Если бы ты только знала, скольких раненых моряков с брига «Звездного» она спасла после сражения в Триумфапьном море. Ей многие обязаны жизнью, и капитан Дью в том числе.
– Она лечила капитана Дью? Ты мне об этом не рассказывал.
– Да, внучка! Он бы умер от страшных ран, если бы не она. Его же во время боя накрыло картечью. Живого места на нем не было. Она выходила его. Вот на этом самом месте! Можно сказать, с того света его вызволила.
– Она настоящая героиня, дедушка, я горжусь ей!
От нахлынувших воспоминаний старого моряка пробило на слезу. Он, прихватив кисет с табаком и трубку, вышел из домика и присел на ступеньку крыльца. Подымив с полчаса в одиночестве со своими грустными думами, он, печально вздыхая, вернулся в домик.
– Джой, а помнишь, кто-то говорил, пусть бочка плывет туда, куда плыла? – съязвил Старый Галс, напомнив внучке утренний разговор в открытом море.
– Ой, не вспоминай, дедушка! Страшно даже подумать, что бы случилось с нашим Торбеллино. Представляешь, я чуть не погубила его. Хорошо, что ты меня не послушал, и мы подплыли к этой бочке.
– Меня дюже распирает любопытство, как он в ней очутился? Вот в чем вопрос. Явно не по своей воле, не мог же он сам себя закупорить в ней.
– Вот очнется, он нам все сам и расскажет, – отозвалась с грустной улыбкой Джой.
– Счастливчик! Повезло все-таки парню, отделался только синяками да ушибами. Все благодаря крепкой дубовой бочке, другая уж давно бы разлетелась в щепки, а этой хоть бы что. Только
Что же произошло? Каким образом бочка с нашим Торбеллино оказалась в море?
Проделав в крышке бочки обещанную дырку, Виоленто стегнул кнутом пару гнедых тяжеловозов, и фургон продолжил свой путь в сторону Силенто. Бандит уже предвкушал, как с пленником заявится на корабль капитана Малисиозо, как его осыплет золотом знаменитый пират. Но его мечты прервал далекий гром, Беспалый выглянул из фургона и посмотрел назад. Все небо позади заволокло тучами, оно было темно-синим. Над холмами, за которыми скрылась столица, сверкали яркие молнии. Начиналась гроза. Скоро крупные редкие капли дождя упали на пыльную дорогу, усыпав ее, словно веснушками. Появились резкие порывы ветра, поднявшие перед фургоном клубы удушливой пыли. Грозовой фронт неумолимо приближался. Виоленто почувствовал это по сырой свежести, которая стала вытеснять горячий воздух вокруг. Неожиданно порывы ветра стихли, пыль улеглась, редкие капли дождя перестали падать.
– Кажется, пронесло, – пробурчал с облегчением он, уж больно не хотелось ему трястись на повозке под дождем, он с детства не переваривал слякоть и сырость. Но обрадовался он слишком рано.
Внезапно над головой раскололось серое небо, и сплошной непроглядной стеной хлынул мощный ливень. Страшный грохот прокатился над округой. Испуганные кони встали, как вкопанные. Виоленто замотал головой, оглохнув от грома, проклиная все на свете. Дождь с каждой минутой становился все сильнее и сильнее, потоки воды превратили извилистую дорогу в неукротимую реку. Виоленто попытался выехать из низины на спасительный холм, но быстро прибывающая вода волной обрушилась на фургон и, опрокинув, потащила вместе с перепуганными конями к обрывистому берегу реки Браво.
Грязный бурный поток неудержимо нес Виоленто, Торбеллино, лошадей и фургон к Заливу Одиноких Сердец, безжалостно ударяя их о встречающиеся на пути подводные валуны и острые камни. Обезумевшая река швыряла их из стороны в сторону, словно песчинки. Повозка и две бочки разлетелась в щепки… Бочке с Торбеллино повезло, ей чудом удалось избежать печальной участи. Как мы знаем, она проделала длинный путь и оказалась в открытом море.
Каким образом удалось коням и Виоленто спастись, непонятно. Очнулся он еле живой на песчаном берегу Бухты Свиней в плачевном состоянии. На нем не было живого места, все тело было сплошь покрыто синяками, кровопотеками и глубокими ссадинами. Одежда превратилась в ворох жалких грязных лохмотьев.
«Надо возвращаться в Карамбу, в Бельканто делать ему больше нечего. Мальчишка Торбеллино, конечно, погиб. Даже если бочку не разбило в щепы, он все равно задохнулся в тесной бочке или утонул вместе с ней. Теперь можно с чистой совестью требовать у капитана Малисиозо заслуженное вознаграждение», – думал Беспалый, держась за разбитую голову, с трудом передвигаясь по песчаной косе, усеянной после бури всяким выброшенным водой хламом.
«Все-таки в Бельканто придется вернуться, необходимо забрать кое-какие вещи и деньги из квартиры, которую я снимал», – пришел к выводу Виоленто, осматривая свои многочисленные болячки. – Вот только где достать одежду, не может же он ехать в дилижансе в этом рванье, как последний оборванец и жалкий нищий».