Улица милосердия
Шрифт:
В его заявлении была очевидная логическая неувязка – до ее дня рождения была еще неделя и ей в любом случае было только тринадцать. Она решила, что объяснять это будет слишком сложно, поэтому просто залезла в машину.
Они поехали. В северной части города на парковке за магазином «Амвей» они поменялись местами. Гэри показал ей, как регулировать сиденье и настраивать зеркала. С ремнями безопасности они заморачиваться не стали, а может, их там и не было вовсе.
Она завела машину.
Сложно сказать, сколько
Урок вождения закончился там же, где и начался, на парковке «Амвея». Клаудия свернула за здание и дала по тормозам, а Гэри протянул руку и выключил зажигание. Тишина слегка ошеломляла. Вдалеке слышалась птичья песнь; двигатель, тихонько щелкая, начал остывать.
– С днем рождения, – сказал Гэри и поцеловал ее в губы.
Он выпивал, это было нормально. Она не сказала бы, что в тот момент он был пьян. Гэри был крупным мужчиной с хорошей устойчивостью к алкоголю, а пиво, которое он предпочитал, было дешевым и слабеньким, – он мог уничтожить пол-ящика безо всякого видимого эффекта. Распознать опьянение человека, который практически всегда молчал, было непросто.
Она не хотела целовать его и уж тем более не хотела чувствовать у себя во рту его холодный мощный язык, но он, казалось, этого не заметил.
– Я так давно хотел это сделать, – сказал он.
ЧЕРЕЗ МНОГО ЛЕТ КЛАУДИЯ РАССКАЖЕТ О ТОМ ПОЦЕЛУЕ своему психотерапевту, но тогда она промолчала. Она ничего не сказала даже Джастин, она все еще помнила их разговор о мотоцикле («Ты что, его трогала?»). Она боялась, что Джастин может решить, будто она сама во всем виновата, что это она подала Гэри неправильный сигнал, а может, так оно и было.
Разумеется, она ничего не сказала матери. Не пришлось. Когда она вернулась из школы на следующий день, мотоциклов Гэри уже не было.
– Я вышвырнула его, – невозмутимо сказала Деб. По вторникам у нее был выходной, и она смотрела «Колесо фортуны», лежа на диване с грелкой под поясницей. – С меня хватит.
«Чего хватит?» – не спросила Клаудия. Ее щеки вспыхнули так, словно ее поймали на лжи.
Повисла долгая тишина.
– Он приехал за мной в школу, – сказала она наконец. Слова давались с трудом. – Мы поехали покататься.
Ей не нужно было ничего говорить. По лицу матери она поняла, что Деб уже все знала.
Возникла очередная пауза, они обе молча таращились в экран телевизора. Пэт Саджак объявил рекламную паузу, какие-то буйные дети хором запели о каких-то витаминах. Казалось, этот ролик никогда не кончится.
– Ему не следовало этого делать, – сказала Деб.
Клаудия ждала, что мать еще что-то скажет, но та молчала. Деб потянулась за пультом и принялась переключать каналы.
– Теперь его нет, – сказала она. – Больше он тебя не побеспокоит.
А ВОТ ЕЩЕ ОДНА, ПОСЛЕДНЯЯ ДЕТАЛЬ О ГЭРИ КЕЙНЕ. О ней Клаудия не очень любит вспоминать. Когда он целовал ее на парковке «Амвея», одновременно с этим он прижимал ее левую руку к своему паху.
Момент был неловкий. Все свои познания о мужской анатомии она получила из подмывания маленьких приемышей, и это никак не подготовило ее к тому, что под ширинкой Гэри ощущалось как сжатый кулак. В те пару секунд она думала о собаке Джастин Даффи, у которой между лопаток быстро разрасталась опухоль, которая в конце концов должна была ее убить. Клаудия любила Даффи и продолжала ее гладить, даже когда опухоль стала заметна на ощупь. Когда Гэри прижал к себе ее руку, она почувствовала похожую смесь отвращения, жалости и тревоги.
Бедная собачка.
Но надо отдать Гэри должное, он сразу же осознал, что сделал что-то нехорошее.
– Блядь! – Он резко, словно ошпарившись, отпихнул ее руку. – Мне не стоило этого делать. Ты же ребенок.
Он откинулся на сиденье и прикрыл глаза рукой. Он должен уйти, сказал он. С ней стало невозможно жить. Он сказал еще что-то, но спустя годы она помнила именно эти слова: с тобой стало невозможно жить. Он не сказал, а она и не спросила, что же именно она сделала.
Когда он оттолкнул ее руку, она не знала, куда ее деть. «Оставь себе, – хотела сказать она. – Мне она больше не нужна».
Гэри все говорил и говорил, он сказал больше слов, чем она когда-либо от него слышала, словно копил их много месяцев. Он будет по ней скучать, но она должна знать, что это лишь на время. Через три года, когда ей исполнится шестнадцать, он за ней вернется. Клаудия не спросила, что он тогда будет с ней делать. Удочерит? Женится?
После всего этого они поменялись местами. Израсходовав все свои слова, Гэри ехал до трейлера молча. Клаудия смотрела в окно, спрятав левую руку в карман. Ощущения в ней были не такие, как в правой, словно она отсидела ее и полностью обескровила.
В этом не было ничего страшного, ну правда. То, что случилось на переднем сиденье «Фэлкона», было настолько незначительно, что для этого даже не существовало отдельного слова. Ее не изнасиловали, на нее не напали; с ней просто позабавились. Каждый день каждого года, с тех пор как люди научились вести счет дням и годам, с девочками по всему миру творили вещи и похуже.