Улица милосердия
Шрифт:
Она не была и никогда не будет даже близко похожа на Деб.
В КОЛЛЕДЖЕ ОНА ВСТРЕЧАЛА ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ ПРИЕЗЖАЛИ В МЭН на лето и проводили каникулы в домиках на побережье, но она ни разу не встретила никого, кто жил бы в глубине штата, тем более круглый год. Когда в списке первокурсников – прототипе Фейсбука [8] , отпечатанном на мелованной бумаге и известном в кампусе как «скотобаза», – напротив ее имени появилось название ее городка, ей нечего было стыдиться. Для ее однокурсников в Стирлинг-колледже Клэйборн не имел никакого убогого определения, он вообще не вызывал ровным счетом никаких ассоциаций –
8
Деятельность социальной сети Инстраграм запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности. (Здесь и далее.)
Они были из благополучных семей. Львиную долю из них выперли из престижных частных школ. Стирлинг был для них запасным аэродромом – Клаудия никогда не слышала этого выражения до того, как попала в кампус. Она не подавала документы ни в какие другие места, не подала бы и в Стирлинг, если бы не одна учительница – божий одуванчик – из клейборнской школы, которая сама была гордой выпускницей Стирлинга и которая, храни ее господь, убедила Клаудию попробовать.
Когда пришло письмо о зачислении, Деб не давала ей его прочитать. Пока они орали друг на друга, силясь перекричать телевизор, мать держала ее будущее в своих руках.
Частный колледж – дорогое удовольствие. Это была очевидная правда, но далеко не причина, по которой мать не хотела ее отпускать. К тому времени у Деб уже была вторая работа в агентстве сиделок и по вечерам она ходила к пациентам на дом. Если Клаудия уедет в колледж, кто будет заниматься приемышами? Без ее круглосуточной безвозмездной помощи их привычная жизнь рухнет.
Ее мать не сказала: «Не оставляй меня».
Она сказала: «Ты ничем не лучше других».
Если Клаудии так приспичило учиться дальше («непонятно зачем», могла бы добавить Деб), в Бангоре есть муниципальный колледж. С дипломом медсестры работа в Окружном доме ей, считай, обеспечена.
Это был убедительный аргумент, но тогда Клаудия была готова пойти на все, чтобы уехать в колледж, – ползти по битому стеклу, если понадобится.
Даже разговор такой степени важности не заставил их выключить телевизор.
Рабочий день Тимми начинался в шесть утра. Жаворонок поневоле – наследие службы в морской пехоте: ранние подъемы до конца жизни и один кривой партак.
Он забил бонг и принялся ждать сообщения, звонка или стука в дверь.
В квартире стоял дубак. Он выкрутил отопление на полную и включил реалити-шоу о копах в Майами: нательные камеры, стоянки, обыски, задержания, подозреваемые, пускающиеся в бега. Подозреваемые в Майами не носили маек, палило солнце, а у Тимми в квартире ритмично клацал радиатор, словно кто-то лупил по нему молотком. Где-то вдалеке слышался рокот: снегоуборочные машины неслись вниз по Вашингтон-стрит. Небо на западе было тяжелым и серым, бостонская зима наступала.
Он уже собирался забить второй бонг, но в этот момент вспыхнул экран телефона: даров, эт Брент (от Иэна) ты щас работаешь?
Он отдаленно припоминал имя Иэн, поэтому сразу же ответил: ага, в любое время.
В Майами выли сирены. Он продавал дурь под аккомпанемент программы про наркопреступность и отдавал себе полный отчет в абсурдности этой ситуации.
Он не мог припомнить, кто такой Иэн, и у него не было никакой возможности это выяснить: все сообщения от покупателей он сразу же удалял, это был стандартный порядок его работы.
Он встретит Брента на крыльце. Ему нравилось наблюдать, на чем приезжали покупатели, как они себя подавали. Один раз какой-то придурок на «Хаммере» припарковался вторым рядом прямо перед домом. Включил аварийку, как будто пиццу приехал доставить: двигатель работает, колонки разрываются. Даже радио не выключил. Тимми выставил парня с пустыми руками. Прости, приятель, тут тебе не «МакАвто».
На крыльце он и ждал. Укурки были людьми ненадежными, они могли прийти позже на несколько часов или дней, несоображающие, немытые, непонятно как одетые. Кухонный ящик Тимми был целым бюро находок, полным забытых ключей, солнцезащитных очков, наушников, зажигалок, медиаторов. Ни за одной из этих вещей никто так ни разу и не пришел.
Снаружи было тихо, не считая незнакомого зеленого «Ниссана», стоявшего через два дома вниз по улице с включенным двигателем. Тимми подкурил сигарету и стал наблюдать за обстановкой. Он следил за заведенной машиной.
В Бостоне зима не кончалась никогда. Он уже и не помнил, каково это – открывать окна, выходить на улицу без доспехов, чувствовать на коже солнечное тепло. Его отвращение к зиме было недавним новшеством, звоночком подступающего среднего возраста. Он рос на южном побережье штата и всегда был совершенно невосприимчив к холоду, а рождественские праздники вообще встречал в одной джинсовой куртке. Его испортила Флорида, потерянные годы в Тампа-Бэй, – в тот период жизни у него были явные проблемы с принятием решений. Гражданская жизнь стала потрясением для всего его существа: он походил на разлитую повсюду воду. У него больше не было сосуда для существования.
Во Флориде он в нем и не нуждался. Для всех желающих там круглый год была работа по озеленению: тропический полуостров, покрытый бермудской травой и пропитанный газонными удобрениями – почти двести тысяч квадратных километров декоративной растительности и карликовых финиковых пальм. Там, в сорокаградусной жаре еще молодой и не растерявший выправку морпеха Тимми пахал как проклятый. По ночам он спал беспробудным сном, а на рассвете вставал, чтобы снова приняться за работу. Звучит не так уж и плохо по сравнению с его нынешним положением – по уши в холодной бостонской зиме и панике из-за припаркованной через дорогу машины.
Он продавал травку уже двенадцать лет. Не то чтобы он планировал карьеру в сфере розничной торговли (или вообще какой-либо другой сфере). Как и все остальное в его жизни, это вышло случайно. Во Флориде он продал косяк-другой в качестве одолжения приятелю. Потом жена выставила его из дома, и он, вернувшись в Бостон, начал развозить пиво в фирменном грузовике. А потом его дядя, тридцать лет проработавший в грузовой компании «Стэйджхэндс», раздобыл ему профсоюзную карту.
О, «Стэйджхэндс». Лучшая работа в его жизни. Каждый раз, когда во «Флит-центре» [9] готовился или заканчивался концерт, вызывали десять-двадцать ребят из «Стэйджхэндс». Тимми перевозил шоу Брюса Спрингстина, Боуи, Принса и U2. Хочешь выступать в Бостоне, заказывай «Стэйджхэндс». Город профсоюзов во веки веков.
9
Первоначальное название спортивной арены в Бостоне, домашний стадион баскетбольной команды «Бостон Селтикс».