Улица младшего сына
Шрифт:
— Наконец-то подходящим делом занялся Вовочка! Смотрите, какая красота! Абсолютный альбатрос! Неужели он и летать сможет?
Володя презрительно поглядел наверх. Правда, тут же доказать летные качества своего самолета он не мог.
— Двор у нас больно маленький, ему тут тесно. Он у меня на дальнюю дистанцию рассчитан. Ему должно быть кругом свободно… А ну, не трогай — не купишь. Смотри глазами!.. — осадил он какого-то малыша, который робко коснулся пальцем звездочки на крыле.
Дав всем вдоволь насмотреться на это сооружение, Володя потащил свой самолет в авиакружок. Он порядком измучился по дороге —
— Здорово сделал!.. Как настоящий совсем.
Маленький пионер-шахматист в больших очках обошел модель со всех сторон, близко склонясь к ней, словно обнюхивая, и потом очень вежливо спросил у Володи:
— Это какого типа?
— Амфибия, — отвечал Володя пренебрежительно.
И мальчики вокруг переглянулись с уважением: им было приятно, что у них в Доме пионеров есть такой замечательный парень, умеющий делать даже амфибии.
— Один делал?.. Сам? — спросил кто-то.
— Нет, мама помогала! — отвечал Володя. И все засмеялись.
Но вот подошел Женя Бычков. Он внимательно осмотрел модель, осторожно потрогал крыло, попросил у Володи разрешения подержать самолет минуточку в своих руках и вернул его обратно нашему конструктору.
— Не полетит, — тихо сказал он.
— Что-о?! — обиделся Володя. — Больно ты много знаешь!
— Потому что перетяжеленный, — так же негромко пояснил Женя Бычков. — И фюзеляж слишком короткий. Скапотирует.
— Ты не каркай! — закричал Володя. — Посмотришь вот…
Модель была так велика, что и двор Дома пионеров, по мнению Володи, оказался тесным для нее. Решили подняться на склон Митридата и там запустить модель для пробы.
Все повалили туда. Володя шел впереди со своей моделью. Решили высоко не забираться на первый раз. Выбрали подходящее место, и Володя закрутил в разные стороны резиновые жгутики, приводящие в движение винты, зажав их пальцами, чтобы они не раскручивались без нужды. Затем он поднял свой самолет над головой, встал на цыпочки и толкнул в воздух модель, одновременно отпустив винты.
— Ура! — с готовностью закричали мальчишки, уже устремляясь вниз по склону за летящей над их головой моделью.
Самолет, задрав нос кверху, вдруг резко клюнул вниз, закинул хвост, два раза перевернулся в воздухе, потом как-то косо съехал на одно крыло, ударился его концом о землю и закувыркался вниз по склону, как перекати-поле. Мальчишки бежали вокруг, крича, подпрыгивая, но не решаясь задержать скатывающийся аппарат. Володя растолкал их, подхватил самолет на руки. Повреждения были невелики: в одном месте отошла стойка, кое-где чуточку порвалась бумага.
— Неправильно запустил, — объяснил Володя.
Он снова закрутил резинки винтов и с силой направил самолет в воздух.
Но модель, сделав неуклюжее сальто-мортале, со всего размаха врезалась в склон горы. Что-то хрустнуло. Ветер, внезапно подувший с моря, поволок исковерканную
А вокруг уже смеялись, сперва тихо, а потом все громче. И уже слышал Володя обидные замечания тех самых ребят, которые только пять минут назад расхваливали его модель:
— Одна декорация!
— Декорация!..
— Фасону много, а толку ни на копейку!
— Высоко взлетела, низко села!..
— Х-хе, вот тебе и амфибия!
— Эй, Дубинин, может быть, она у тебя только с воды летает?
— Она и там на дно кувыркнется!..
Володя, не отвечая на насмешки, осторожно высвобождал треснувшие крылья из цепких ветвей кустарника.
Вскоре его оставили одного со злосчастной моделью. Володя поднял ее — исковерканную, опозоренную — на руки. Она беспомощно вывернула крыло.
С моря поднимался сильный ветер. Из-за пролива, со стороны Тамани, быстро неслись тучи. Вдалеке уже пробормотал что-то, пока еще про себя, гром. Надо было спускаться. Но как теперь возвращаться домой, после такого поражения?
И вдруг Володя заметил, что он не один. К нему подходил Женя Бычков.
— Это у тебя отлетело? — сказал Женя, подавая Володе отлетевшую планочку и глядя в сторону. Володя молча взял у него деревяшку.
— Потому что перетяжеленная, — так же тихо, как прежде, сказал Женя. — И центровка неправильная. Потом, зачем ты такие нервюры толстые поставил?
Володя не слыхивал никогда ни о нервюрах, ни о центровке, но он и виду не подал.
— Я думал, крепче будет…
— Нет, ты смотри, Дубинин, — проговорил Женя. — Видишь, у тебя тут равновесия нет. Его так сюда и тянет. Я знаю: это трудное дело. Тут самому не справиться. Надо расчеты знать. Вот мы все вместе потому и делаем. А ты хотел один. Тут ребята неопытнее тебя есть, да и то…
Они сидели на корточках возле поломанной модели, разбирали ее недостатки, старались исправить повреждения и так увлеклись оба, что не заметили, как тучи накрыли весь город и вдруг внизу, под ногами у них, все исчезло, все заволокло серой пеленой тумана. Крупная капля дождя звонко, как в барабан, стукнула о перепончатую оболочку крыла на модели.
— Эх ты, смотри, как накрыло! — сказал Володя, поднимая голову. — Ну, нальет нам сейчас за шиворот! Ты беги, тут прямо можно спуститься, покороче будет.
— А ты?
— А я той дорогой пойду, а то съеду еще здесь, так окончательно все поломаю.
— Ну, уж тогда вместе пойдем, — сказал Женя Бычков. — Скорее надо, а то все у тебя размочит!
Взявшись за концы попорченных крыльев самолета, они начали быстро спускаться. Под ними была уже сплошная, медленно клубившаяся муть; она подступала со всех сторон… Гора, где они стояли, выглядела уже островком в море тумана, и было жутковато погружаться в него. Ветер несколько раз чуть не вырвал из рук мальчиков модель. Они в таких случаях приседали и старалась быть поближе к земле. Дождь все усиливался, склон стад скользким. Ветер гнал на Митридат густое стадо туч и оглушительно щелкал над головой слепящим кнутом молний. Гроза была теперь совсем рядом. Стало казаться, что с Митридата, грохоча, катятся от самой вершины вниз огромные пустые железные бочки. Под ногами все ехало, расплывалось…