Улица Пратер
Шрифт:
— Эй, что ты ко мне привязался! — крикнул Герцог. — Ты сам всегда в грязь садишься? И потом, я-то пришел собирать. А некоторые вообще не пришли. Кочиш, например.
«Вот они какие, — думал про себя Тони. — Предатели несчастные. Герцог не может забыть, что когда-то я дал ему подножку. В тот день он в первый раз появился в своих чудо-джинсах. И так дурацки растянулся, что чуть не разорвал их. В полу был какой-то гвоздь. Но кто виноват, что он на него напоролся? Герцог этого забыть не может…»
— Почему ты не пришел, Кочиш?
Ну и погодка сегодня!
— Я жду, — заметил господин учитель Гал, — жду твоего ответа.
И тогда у Тони вырвалось:
— Я не хочу ходить с ними, господин учитель, они мне не друзья! У меня есть свои места, я собираю в одиночку.
Он выпалил все это на одном дыхании и даже раскраснелся от волнения. «И зачем я это сказал? Кому это нужно?» Стало очень тихо. Учитель Гал тоже молчал. Он опустил, потом вновь поднял на лоб очки:
— Что такое?
Тони чувствовал, что его снова заносит.
— У меня нет друзей! Ни одного! — отрезал он гордо.
Герцог не удержался:
— Зато есть колы. Целых пять.
— Вот они какие, — с горечью произнес Тони.
Учитель Гал довольно резко оборвал Герцога:
— Над теми, кто попал в беду, не смеются, им помогают. Русский, математика — сплошные единицы. Кто поможет Кочишу повторить материал?
Обычно, когда заходила речь о помощи, сразу же поднимался целый лес рук. Но сейчас все неподвижно и тихо сидели на своих местах. Тишина все тянулась и тянулась. Тони растерянно улыбался, но к горлу у него подступила тошнота. К счастью, никто не мог этого заметить. А учитель Гал все еще спрашивал:
— Ну, кто возьмется? Андраш Чонт? Лазар? Что же, никто?
В конце концов Длинный проговорил:
— Господин учитель, извините, но он сам не будет заниматься с нами. Мы уже пробовали.
— А кто попробует еще? В последний раз? Никто?
Он задавал вопрос снова и снова:
— Никто?.. Никто?.. Никто?..
Это слово звенело у Тони в ушах все громче, и, хотя давно говорили о другом, он все слышал: «Никто? Никто? Никто?»
А ведь они правы, он не стал бы с ними заниматься. Если ему захочется, он сам будет учить. Только как?
Когда Тони вернулся домой — правда, домой он пришел только к ужину, — он сразу положил перед собой тетрадь. И пододвинул транзистор. Без радио какая учеба? Если играет музыка, соображаешь не в пример быстрее. Лучше всего танцевальная музыка, джаз, хотя можно любую, даже сюиту. Так что у нас завтра? География, физика…
Как назло, тетрадь раскрылась именно на той странице, где красовался замок. И сразу ожила листва на деревьях в парке, заколебалась под дуновением ветерка трава на лужайке, такая свежая и зеленая даже при свете луны.
— Мы ждали тебя, Энтони! — проговорил Рик.
Джизель протянула Тони руку. Вдруг он заметил лорда Джона, который стоял в стороне и как-то искоса поглядывал на него. Может быть, просто показалось? Нет, он все-таки не ошибся: лорд Джон смотрел на него с явной неприязнью.
А
Вскоре, однако, Тони забыл о них.
Стол был накрыт в охотничьем зале. Подавали разные деликатесы, вино разливали в кубки. В старинных серебряных подсвечниках колебалось пламя свечей. Тени скользили по стенам, на которых были развешаны сабли, кинжалы и старинное оружие, отливающее бронзой. Ну и, конечно, портреты предков. Один из них странно напоминал дядю Оскара, хотя одет, понятно, был иначе.
После ужина все пошли в парк, и конюх привел верховых лошадей. Тони досталась огненно-рыжая кобыла, сильная, стройная, с маленькой головой. Рик предупредил, что ее недавно приручили и что она еще дикая. Но Тони небрежно махнул рукой, забросил уздечку и вскочил на неоседланную лошадь. Она вздрогнула, рванулась вперед и понеслась.
В несколько минут он обогнал остальных. За спиной остался замок с красивыми башнями. Лошадь неслась галопом по полю, а над Тони раскинулось необъятное, холодное, чистое небо. Птицы летели наперегонки с ним в сторону синеющих вдали сквозь белую дымку горных вершин. Туман ли окутал их? А может, это спустились кудрявые облачка?
Тони остановился, зачарованный чудесным видом.
Первым к нему подскакал Рик.
— За всю свою жизнь, — сказал он, протянув руку, — я впервые вижу такого наездника!
— Сенькью, сэр, — ответил Тони и в знак благодарности устало кивнул головой.
На склоне холма появились лорд Джон и лорд Филипп. Вид у них был угрюмый, особенно у лорда Филиппа, который все время дергал головой влево и косил.
Рик поскакал дальше.
В это время к Тони подъехала Джизель, и дальше их лошади пошли рядом. Джизель выглядела грустной.
— Остерегайся лорда Филиппа, — прошептала она. — Он на тебя зол за то, что ты мне нравишься. И сейчас сердится, что мы вместе. Он хочет, чтобы я вышла за него замуж. А я — ни за что! Он такой скучный. Иногда мне кажется, что он не человек, а только фрак, цилиндр и имя: лорд Филипп.
Тони кивнул.
— Мне кажется, что ты здесь вообще скучаешь.
— Ты даже не представляешь себе! — вздохнула Джизель. — Ведь ты сейчас самое больное место задел. Тут все сплошь сэры, лорды, замки. И у вас тоже так?
— Замки встречаются. А лорды и сэры нет. Да и к чему они?
— Действительно, к чему? Ты такой умный, Энтони! И такой милый, совсем не похож на лорда Филиппа!
Широкое, до самого горизонта, поле вдруг задрожало. Небо над ним съежилось, сжалось в небольшую точку, а потом и совсем исчезло, и с ним Рик, Джизель, Филипп… Так рвется и исчезает паутина, когда на нее вдруг падает камень. Этим камнем оказался голос тети Вали.
— Ты занимаешься, Тоник?
Ужасно! Всегда ей надо вмешаться. И всегда некстати. Он взрывается: