Улица роз
Шрифт:
— Она не желает иметь со мной ничего общего. — Создавалось впечатление, что Эрик вот-вот разрыдается. — По крайней мере, думаю, она сказала именно это.
— Она могла говорить и нечто другое, — отчаянно произнес Джек. — Может, ты не понял…
— Я все понял, когда она захлопнула дверь перед моим лицом, — заверил отца Эрик. — У нас все кончено, теперь я знаю это.
— Не руби сплеча, — заспорил Джек. — Давай…
— Эрик, сядь, — вмешалась Оливия, игнорируя Джека. — Сейчас я сварю кофе, а потом мы поговорим.
— А что здесь обсуждать? —
— Вообще-то нам есть о чем поговорить, потому что этим малышам потребуется их отец и… — Оливия замолчала и многозначительно посмотрела на Джека, — их дедушка.
— Что еще я могу сделать? — вновь повторил свой вопрос Эрик, следуя за Оливией в кухню.
— Не беспокойся, — уверенно произнесла Оливия, обнимая его. — Жизнь имеет обыкновение делать нам все на благо. Если бы твоя мать была здесь, а не в Канзасе, она сказала бы то же самое. Сейчас тебе больно, но будь терпелив. Шелли потянется к тебе. Она нуждается в тебе, Эрик, и хочет, чтобы ты вернулся в ее жизнь.
— Думаете?
Было больно смотреть на его страдальческое лицо — уязвимое и настороженное ввиду его страстного желания поверить.
— Конечно, — кивнула Оливия, убежденная в своих словах.
Опыт говорил ей, что женщины не сохраняют столько связи — ужин с Джеком, отосланные фотографии с ультразвука, — если хотят прервать отношения с мужчиной. То, что Шелли сказала Джеку, давало надежду, что Эрик и Шелли после рождения детей, возможно, будут встречаться. И это обнадеживало Оливию.
— Правда? — задал вопрос Джек. — А как много времени, ты думаешь, на это потребуется?
— Да, — эхом отозвался Эрик. — Как много?
— Я не могу дать вам ответа, — произнесла Оливия, и ей захотелось как следует поколотить Джека за то, что он поднял эту тему.
— Ты очень мудрая женщина, — сказал Джек, глядя на нее в восхищении. Он, казалось, немного расслабился.
— Она великолепна, — согласился Эрик.
— А теперь не поможешь ли нам украсить дерево? — весело сказала Оливия.
Эрик помедлил, но вскоре подарил ей широкую улыбку.
— Хорошо!
В глубине души Оливия была убеждена, что у Эрика, Шелли и близнецов все уладится, несмотря на то, кто отец этих малышей.
Глава 10
Оливия произносила немало речей — на ее посту выборного лица это было неизбежно. Однако, когда ее попросили произнести речь в доме престарелых имени Генри М. Джексона, Оливия занервничала.
Званые обеды в доме престарелых проходили в первый понедельник каждого месяца. В прошлом июне Мэри Бергер попросила Оливию приготовить речь к январю. Шесть месяцев никогда так быстро не пролетали для Оливии. Исполненная сознанием долга, она записала договоренность в еженедельник и благополучно забыла об этом. И только когда открыла блокнот на Новый год, воспоминание вернулось.
Шарлота была невероятно рада, что дочь-судья придет и выступит перед
Одеваясь к обеду, Оливия остановилась посреди гардеробной и нахмурилась, подумав о матери. Шарлота переусердствовала с этими праздниками — готовила выпечку для друзей, наблюдала за различными мероприятиями в доме престарелых, писала свою колонку в газете каждую неделю.
И к Рождеству Шарлота была истощена. Раньше ничто не могло остановить ее мать. Теперь же Оливия в первый раз поняла, что возраст матери дает о себе знать. Шарлота была сама на себя не похожа, хотя отважно пыталась скрыть свое недомогание.
В день Рождества, когда семья собиралась в доме матери, Шарлота выглядела бледной и истощенной. Как только они закончили ужин, Оливия настояла на том, чтобы мать отдохнула. Шарлота, в свою очередь, конечно, воспротивилась. Оливия задалась вопросом, как убедить мать взять на себя меньше обязанностей в новом году.
Выбрав платье из светло-коричневой мягкой замши с золотистым шарфом, Оливия прибыла в дом для престарелых на несколько минут раньше условленного часа. Шарлота и ее лучшая подруга Лаура стояли возле двери, ожидая ее. Сияя от гордости, мать немедленно обняла Оливию, будто они не виделись несколько месяцев, а не пару дней.
— Ты ведь помнишь Лауру? — поинтересовалась ее мать, проводя Оливию в большую комнату.
Там располагались столы, рассчитанные на восемь человек, пространство для буфета и слегка приподнятая сцепа, на которой стояла небольшая кафедра для оратора и стол для почетных гостей.
— Конечно помню, — ответила Оливия, тепло улыбаясь подруге матери.
Лаура и Шарлота были вдохновителями группы по вязанию. Полная энтузиазма Лаура по-настоящему искусно вязала, и Оливия всегда подозревала — эта женщина может убедить всех до единого, что если люди возьмутся за вязальные спицы вместо оружия, то наступит мир.
— Я так рада, что вы приняли наше приглашение, — проговорила Мэри Бергер, управляющая домом, когда Оливия к ней подошла. — Мы с нетерпением ждем вашей речи.
Оливия вежливо улыбнулась.
— Вы хотите, чтобы наша почетная гостья села с вами? — поинтересовалась Мэри у Шарлоты. И, наклонившись к Оливии, добавила тихим голосом: — Ваша мать хочет, чтобы ораторы, которых она знает, сидели с ней и ее друзьями, а не за столом для гостей.
Оливия вспомнила, что в прошлом году здесь выступал Джек Гриффин и, очевидно, мать завладела его вниманием. Однако Шарлоте пришлось расплатиться за это, когда Джек убедил ее писать статьи для «Хроник Кедровой Бухты».