Улица Светлячков
Шрифт:
— А ты красивая, — прошептал он.
— Просто ты пьян.
— Но ты все равно красивая.
Одна рука Джонни двинулась вверх по ее руке, другая скользнула по шее, пока Кейт не оказалась в его объятиях. Кейт понимала, что сейчас он поцелует ее, чувствовала это каждой клеточкой своего тела и одновременно осознавала, что ей следует его остановить.
Но Джонни крепче прижал ее к себе, и от благих намерений Кейт не осталось и следа. Она отдалась во власть его рук и позволила коснуться себя губами.
Последовавший
Кейт полностью отдалась во власть Джонни, именно так, как и мечтала.
Его язык властно проникал в ее рот, зажигая девушку, порождая в ней новое, сладкое и болезненное, желание. Она жадно, отчаянно хотела продолжения, не задумываясь о том, что делает. Кейт скользнула руками под футболку Джонни, чувствуя его теплую кожу, стремясь стать ближе, еще ближе.
Ее руки, двигаясь словно сами по себе, коснулись его ключиц, пытаясь задрать футболку еще выше, как вдруг Кейт почувствовала, что Джонни замер неподвижно.
Она была в таком смятении чувств, что ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать происходящее. Тяжело дыша и вздрагивая всем телом от овладевшего ею острого желания, Кейт отстранилась, чтобы взглянуть на Джонни.
Джонни лежал на диване, устремив взгляд в пространство. Потом он медленно приподнял дрожащую руку, словно не контролируя в полной мере свои движения, и коснулся губ Кейт, затем провел по ним пальцем.
— Талли, — пробормотал он. — Я так и знал, что ты прекрасна на вкус.
И с этими словами, нанеся Кейт удар в самое сердце, он откинул назад голову и провалился в сон.
Кейт не знала, как долго она продолжала сидеть у него в ногах, глядя на лицо спящего Джонни. Ей снова казалось, что время тянется чудовищно долго. Ей казалось, что она истекает кровью. Но на самом деле Кейт теряла не кровь, а нечто большее, нечто, чему не могло помочь никакое переливание. Она теряла свою мечту. Прекрасный цветок любви, живший в ее фантазиях, который она взрастила сама и за которым так тщательно ухаживала, сегодня погиб безвозвратно.
Кейт поднялась, уложила Джонни поудобнее на диване, сняла с него ботинки и прикрыла одеялом.
Она ушла в комнату, закрыв за собой дверь, и долго еще лежала в постели, стараясь не проигрывать происшедшее вновь и вновь. Но это было невозможно. Она снова ощущала вкус его губ, проникновение в рот его языка, и снова слышала, как он шепчет: «Талли!»
Кейт заснула далеко за полночь, и утро наступило для нее очень быстро. В шесть часов она выключила зазвонивший будильник, почистила зубы, причесалась, надела халат и поспешила в гостиную.
Джонни уже встал. Он сидел за кухонным столом и пил кофе. При появлении Кейт он поставил чашку и встал.
— Привет! — сказал Джонни, проводя пятерней по волосам.
— Привет!
Они
Джонни перевел взгляд на дверь в комнату Талли.
— Ее здесь нет, — сказала Кейт. — Она у Чада.
— Так это ты уложила меня на диван и накрыла одеялом?
— Да.
Джонни подошел к Кейт.
— Я был свински пьян вчера, прости. Мне не следовало сюда приходить.
Кейт не знала, что на это сказать.
— Муларки, — сказал, поколебавшись, Джонни. — Я ведь был не в себе…
— Да, это правда.
— Что-то произошло? Я имею в виду, мне неприятно было бы думать…
— Ты хочешь спросить, было ли что-то между нами? Но разве такое возможно? — перебила его Кейт, прежде чем он успел произнести вслух, как сильно он жалеет о случившемся. — Не волнуйся! Ничего не было.
Джонни улыбнулся ей с таким облегчением, что Кейт чуть не расплакалась.
— Тогда увидимся сегодня на работе, да? И спасибо, что позаботилась обо мне.
— Ну что ты! — Кейт сложила на груди руки. — А для чего же еще существуют друзья?
13
В конце восемьдесят пятого в карьере Талли произошел настоящий прорыв. Когда ей дали задание сделать прямой репортаж из Бейкон-Хилл, она была поражена наплывом эмоций, повергнувших ее в дрожь и едва не лишивших голоса, но когда все закончилось, она почувствовала себя воистину непобедимой.
Она была не просто хороша. Она была сногсшибательна!
Талли сидела на пассажирском сиденье специального фургона для прямых репортажей, изготовленного с учетом технических требований прямого эфира, и буквально лучилась энтузиазмом. Закрывая глаза, она заново переживала все происшедшее: как она буквально ворвалась в толпу и стала задавать вопросы, безукоризненную концовку, заснятую на фоне хорошо освещенного банка, с желто-красными огнями мигалок полицейских машин, отбрасывавшими блики в начинающее темнеть небо. Потом им потребовалась целая вечность, чтобы погрузить оборудование и выехать обратно, но Талли словно не замечала всего этого — чем дольше продлится эта ночь, тем лучше. Она даже не сняла с себя оборудование — наушники, аккумулятор, беспроводной микрофон, рацию. Сегодня они казались ей знаками высшего отличия.
— Притормози-ка у «Севен-Илевен», — сказал Джонни с заднего сиденья. — Хочу пить. Матт, сделай там несколько прикидочных кадров. Талли, сегодня твоя очередь идти за выпивкой.
— Отлично.
Матт свернул на парковку перед мини-маркетом.
Когда они припарковались, Талли взяла общие деньги, вышла из машины и направилась к ярко освещенному магазину.
— Только не бери мне этой чертовой новой колы, — раздался в наушниках голос Джонни Райана.
Сняв с пояса рацию, Талли включила ее на передачу и сказала: