Уличный адвокат
Шрифт:
Нет, дело Бертонов до суда не дойдет. Я не потерял навыка рассуждать как штатный сотрудник фирмы. Сама мысль предстать перед жюри присяжных приводит моих бывших коллег в священный трепет. Любой ценой они попробуют откупиться от публичного унижения.
Тим Клаузен, репортер "Вашингтон пост" и однокурсник Абрахама, ждал нас у дверей регистратуры суда. Пока Мордехай отсутствовал, передавая клерку оригинал иска, Тим прочитал копию, а затем забросал нас вопросами, на которые получил исчерпывающие ответы - не все для печати.
Трагедия семьи Бертон
История об истинных виновниках трагедии - шайке богатеньких юристов произведет впечатление разорвавшейся бомбы. Клаузен, матерый журналист, дрожал от нетерпения ринуться в бой.
Засада, которую пресса готовила для "Дрейк энд Суини", меня ничуть не беспокоила. Фирма сама установила правила игры, когда неделей раньше рассказала кому-то из репортерской братии о моем аресте. Перед глазами стояла картина, как Рафтер, простирая руки, убеждает сидящих в конференц-зале: да, необходимо немедленно оповестить прессу о его аресте, и хорошо бы отыскать в архивах фотографию преступника. Пусть сгорит со стыда. Пусть вернет досье!
Беседовать с Клаузеном мне было легко и просто.
Глава 30
Я подкатил к БАСН с опозданием на два часа.
Посетители терпеливо дожидались в коридоре. Кто-то дремал, кто-то шуршал газетой. Единственным недовольным оказался Эрни с ключами - у него был собственный график. Открыв дверь, он с кислой миной вручил мне список из тринадцати фамилий. Я сразу начал прием.
Поразительно, насколько быстро человек приспосабливается к обстоятельствам. Прошла неделя, а я уже не боялся получить пулю, не вспоминал о белизне своей кожи. Выслушав клиента, знал, что и как нужно делать. Даже внешне я изменился: недельная бородка, волосы по уши, неглаженые брюки цвета хаки, помятый блейзер, свободно болтающийся галстук. Кроссовки не разваливались, но были близки к этому. Не хватает очков в тонкой стальной оправе - с ними любой признает во мне юриста, работающего ради идеи, а не за презренный металл.
Клиентов, впрочем, мой вид не волновал. К списку прибавились четыре человека, и на протяжении последующих пяти часов я забыл о "Дрейк энд Суини". Не вспоминал и о Клер - к моему стыду, это оказалось очень просто. Даже Гектор с поездкой в Чикаго вылетели из головы.
А вот отвязаться от Руби Саймон не выходило. Рассказ каждого клиента ассоциировался у меня с ее судьбой. Я не опасался за ее жизнь - на улице Руби как рыба в воде. Я гадал, что заставило ее убежать из уютного номера с телевизором и душем - неужели брошенный автомобиль?
Наркотик - единственно правильный ответ. Крэк манил ее, как магнит, и выйти из поля его притяжения для нее оказалось невозможным.
Но
Похоже, от меня здесь ничего не зависит.
***
Ближе к вечеру телефон нарушил монотонность рабочего дня. Дела привели Уорнера в Вашингтон. Он позвонил бы раньше, да не знал моего нового номера. Теперь знает.
Где бы нам поужинать? Платит, разумеется, он. Приятель рассказывал ему о новом ресторане - "Дэнни Ос". Еда фантастическая!
О роскошных ресторанах я давно не вспоминал. "Дэнни Ос" - ничего особенного: модно, шумно, неоправданно дорого - словом, типично до грусти.
Положив трубку, я долго смотрел на телефон. Выслушивать братские увещевания не хотелось. В столицу Уорнера привели отнюдь не дела, хотя раз в год такое случалось. Его послали родители. Там, в Мемфисе, они места себе не находили из-за нового развода в семье. Мое падение с общественной лестницы выбило их из колеи. Кому-то срочно требовалось наставить меня на путь истинный. Как обычно, миссия выпала Уорнеру.
Мы встретились в переполненном баре ресторана. Перед тем как заключить в объятия, Уорнер отступил на шаг и смерил меня взглядом с головы до ног:
– Настоящий радикал.- Это прозвучало то ли как упрек, то ли как шутка.
– Рад тебя видеть.- Я сделал вид, что не заметил его тона.
– Ты похудел.
– А ты - нет.
Он похлопал себя по животу с таким видом, будто килограммы прибавились только сегодня.
– Сброшу.
В тридцать восемь лет Уорнер оставался невыносимо тщеславным во всем, что касалось внешности. Мой намек на излишний вес он воспринял как руководство к действию и следующий месяц наверняка проведет в тренажерном зале.
Женщины всегда значили в его жизни многое. Основанием для развода послужили обвинения в супружеской неверности - но с обеих сторон.
– Ты великолепен,- успокоил я брата.
Костюм и рубашка от первоклассного портного, дорогой галстук. У меня в стенном шкафу висели вещи ничуть не хуже.
– А ты в этих шмотках ходишь на работу?
– Главным образом. Иногда галстук оставляю дома.
Заказав по кружке "Хайнекена", мы стояли в толпе у стойки. Уорнер цепким взглядом оценивал пиджаки соседей.
– Как Клер?- решился он перейти к делу.
– Думаю, с ней полный порядок. Мы подали на развод, без взаимных претензий. Из квартиры я выехал.
– Она счастлива?
– Мне кажется, ей стало лучше без меня. Я бы сказал, сейчас она намного счастливее, чем месяц назад.
– Нашла кого-нибудь?
– Сомневаюсь.
Я не зря осторожничал. Большую часть разговора, если не весь, брат передаст родителям, особенно скандальные подробности. Отец с матерью наверняка считают виноватой Клер. Узнав, что она приглашает на ночь мужчину, они уверятся в справедливости и закономерности развода. В отличие от меня.