Улл

Айдем М. К.

— А что у него было не так с цветом кожи? — спросил Улл, глядя на ее карамельную красоту. — Он был чем-то болен?

— Нет! — Триша поймала себя на том, что улыбается. — Он был белым, светлокожим, похожим на тебя, только без розового с перламутровым оттенком. Цвет кожи моей мамы был таким же, как у моего тио.

— Понятно, значит, цвет кожи на Земле указывает на статус?

— Не совсем так, но есть люди, которые дискриминируют тех, кто не похож на них. Разве не так было в Торнианской Империи? У вас разные оттенки кожи.

— Тон нашей кожи отражает только

изначальную родословную, от которой мы произошли, — сказал он ей.

— Значит, вы все родственники? — Триша нахмурилась, услышав это.

— Только до определенного момента, — ответил он ей. — Вот почему так важно, чтобы мужчина был пригодным и достойным воином, потому что, если он опозорен, это влияет на всех в его прямой родословной.

— Разве это не сбивает с толку?

— Нет, особенно сейчас, когда наша численность продолжает уменьшаться. Например, Бертос Гуттузо, чьим Домом теперь правит мой брат, был опозорен, когда он и его воины попытались свергнуть Императора. Они были убиты в бою вместе с самкой Бертоса, Рисой, когда она пыталась убить Императрицу и ее только что представленную принцессу.

— Значит, они мертвы.

— Да, как и первый отпрыск Бертоса, Лукен, который сражался бок о бок со своим манно. Но у Бертоса был второй отпрыск, Брайс. Теперь он несет бремя своих непригодных и недостойных родителей, и из-за этого его будут избегать всю оставшуюся жизнь.

— Он отказался драться со своим манно и братом? — спросила она.

— Поскольку ему всего три цикла, его там не было.

— Ты бы обвинил трехлетнего ребенка в том, что сделали его родители? — она даже не пыталась скрыть свое потрясение или недоверие.

Улл пожал плечами.

— Таковы правила.

— Ну, это нужно изменить. А где сейчас этот Брайс? — спросила Триша.

— Леди Эбби заявила на него свои права, и пока мой брат поддерживает это, они совершают ошибку.

— Как ты можешь так говорить?

Каждый раз, когда она думает, что начинает понимать Улла, он делает и говорит что-то вроде этого.

— Потому что это правда, — сказал он ей без тени раскаяния. — Его происхождение известно всей Империи, и что бы он ни делал, он будет нести это бремя.

— Это несправедливо! — воскликнула она.

— В жизни мало что бывает справедливым, — сказал он ей.

Хотя Трише это не нравилось, она понимала, что Улл был прав. Семья ее мамы никогда по-настоящему не принимала ее, и теперь Брайс будет испытывать то же самое, только от всего своего мира. Она всем сердцем сочувствовала этому маленькому мальчику и молилась, чтобы Эбби и брат Улла смогли воспитать его правильно.

— К сожалению, это правда, — пробормотала она. — Возможно, мне тоже нужно встретиться с Брайсом.

— Зачем?! — недоверчиво спросил Улл. Зачем ей встречаться с кем-то из такой неподходящей родословной?

— Потому что я понимаю, каково это, когда тебя избегают из-за того, что ты не можешь изменить, — сказала она ему.

— Что? — он растерянно посмотрел на нее. — Я видел, как твой тио смотрит на тебя. Он не избегает тебя.

— Нет, тио Аарон никогда бы так не

поступил, он любит меня. Но остальная его семья, семья моей мамы… Мой отец был пригодным и достойным воином, Улл, — она использовала термины, которые Улл, казалось, считал очень важными. — Он любил мою маму, любил меня, но он не был тем, кого семья мамы когда-либо одобрила бы. Не из-за того, что он сделал, а из-за его цвета кожи. Точно так же, как Брайс не может никак повлиять на то, кто его родители или что они сделали. Он должен знать, что есть такие, кто не осудят его за это. Он все еще может вырасти пригодным и достойным мужчиной. Если не в Торнианской Империи, то, возможно, на Земле.

— А ваши люди согласятся принять его? — Улл не мог в это поверить.

— Может быть, и смогут. Если мы, — Триша указала на них обоих, — сумеем найти способ, как землянам и торнианцам поладить.

— Ты не думаешь, что у тебя будут проблемы с кализианцами? — Уллу эта мысль не понравилась.

— Нет, поскольку все, о чем они просят, — это торговое соглашение, а кроме того, они возвращают всех похищенных, которых нашли.

— Пока нет, — тихо произнес Улл.

В комнате на несколько мгновений воцарилась тишина, а потом Улл тихо произнес:

— Мне все еще трудно поверить, что кто-то может избегать тебя. Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Глаза Триши расширились, и она почувствовала, как у нее перехватило дыхание от тихого признания Улла.

— Спасибо, — сказала она, когда наконец обрела дар речи.

— Ты никогда никого не должна благодарить за правду, — сказал он ей.

— Ну, говорят — красота в глазах смотрящего, — она мягко улыбнулась ему.

— Я не понимаю, что это значит.

— Это значит, что у разных людей разные представления о том, что такое красота, — сказала она ему.

— Это не может быть правдой. Красота — это красота, — произнес он.

— Ты веришь, что твой брат находит Эбби красивой? — спросила она.

— Да, — ответил Улл, но ему, казалось, пришлось буквально выдавливать слова изо рта.

— А ты сам так считаешь? — спросила Триша, потому что хотела что-то сказать, но обнаружила, что хочет знать его ответ. Она понятия не имела, как выглядит Эбби, но он сказал, что завидует брату в том, что она у него есть, и по какой-то причине это ее беспокоило. Когда Улл не сразу ответил, она подумала, что ее вопрос вызвал обратный эффект.

— Нет, но я вовсе не из-за этого испытываю зависть, — наконец признался он.

— Это потому, что она действительно любит его и отказывается оставить, — наконец-то она поняла, что скрывалось за словами и действиями Улла. Он хотел, чтобы его любили также, как любили его брата, и хотя мать не бросила его, он чувствовал себя покинутым ею.

— Да, — тихо признался он.

— Точно так же, как Лиза любит Короля Грима, как Императрица любит Императора, и, судя по тому, что рассказал мне Якоб, Мак и Джен любят своих кализианских воинов, — она немного помолчала, а потом добавила: — Точно так же, как твоя мать любит твоего манно и отказывается оставить его.