Уловка медвежатника

Сухов Евгений Евгеньевич

Григорий Леонидович едва ли не крякнул от досады. Новость о приходе полиции мгновенно распространится по всей гостинице, так что уже через минуту в ней невозможно будет встретить даже безобидного карманника.

– Давайте, милейший, пройдемте куда-нибудь в каморку, – предложил Виноградов, – где нам никто не помешает.

– Это пожалте! – оживился толстяк. – У меня имеется комната для особо почитаемых гостей. Так что милости просим!

Комнатой для особо важных гостей в действительности являлось темное помещение со старыми обоями, протертыми до самой штукатурки. Крохотный стол, на котором стояла лампа без плафона,

небольшое окно с давнишними занавесками, скрученными в плотные веревки. Два кресла с ободранной материей – вот, собственно, и весь изыск.

Присев на кривенький стул, Григорий Леонидович выудил из сюртука заготовленные фотографии.

– Узнаете здесь кого-нибудь?

Разложив веером фотоснимки, Виноградов вцепился взглядом в глаза приказчика.

Взгляд, поначалу равнодушный, вдруг потемнел, когда он глянул на медвежатника Тимофея Макарцева. Лицевой нерв неприятно дернулся, еще более углубив морщины. Но уже в следующее мгновение лицо приняло безмятежное выражение. Уже как будто бы ничто не свидетельствовало о буре, пролетевшей в душе, вот разве что уголки губ ставли еще более твердыми.

– Вы кого-нибудь узнали? – спросил Виноградов.

– Ну… Впрочем, нет.

– Посмотрите повнимательнее, – припустил Виноградов в голос жестковатые интонации. Взяв снимок Тимофея Макарцева, сказал: – Мне кажется, что этот человек вам знаком.

Вымученная улыбка, за которой могло прятаться все, что угодно: от недоумения до откровенного страха.

– Этот человек очень напоминает одного постояльца, который прожил в гостинице около месяца.

– Как его звали?

– Кажется, Макариев…

– А может, Макарцев?

– Точно, Макарцев! Только на фотографии он выглядит несколько помоложе.

Виноградов невольно хмыкнул:

– Немудрено. Потому что этот снимок впервые был сделан пятнадцать лет назад в полицейском участке. Потом он был столь осторожен, что предпочитал больше не попадаться. Кто к нему приходил, можете сказать?

– Вы меня поймите, – извиняющимся тоном продолжал приказчик, – народу у нас бывает очень много, за всеми не уследишь. Многие останавливаются всего лишь на один-два дня. Я его запомнил потому, что он проживал у нас почти с месяц. Но вел себя прилично, ничем не выделялся, не безобразничал.

– Когда он уходил? Когда приходил?

– Уходил он после обеда, но вот приходил всегда поздно. Это я вам точно могу сказать.

– Он принимал кого-нибудь из гостей?

– Были какие-то гости, но чаще всего это бывали женщины.

– Что за женщины?

Пожав плечами, приказчик отвечал:

– Разные.

– А когда он съехал?

– Неделю назад.

Виноградов призадумался. Съехал Макарцев за два дня до ограбления. Все логично, в этой гостинице он пробыл достаточно долго, успел примелькаться и, чтобы не рисковать, решил перебраться на новое место. Не исключено, что оставшиеся два дня он просто провел у одной из своих многочисленных знакомых.

– Вот что, если он у вас появится, пожалуйста, сообщите об этом господину уряднику. А уж он знает, что нужно делать.

– Непременно, – с видимым облегчением произнес приказчик, провожая нежданных гостей до самых дверей.

– Вы, ваше высокоблагородие, не переживайте, я буду наведываться, – басовито и очень серьезно пообещал урядник, бросив сердитый взгляд на приказчика. – Они тут у

меня вот где! – сжал он в кулак растопыренные пальцы.

* * *

В последующие четыре часа Виноградов с урядником посетили еще четыре гостиницы. Управляющие и половые внимательно рассматривали фотографии, но ни один из них не признал в них своих постояльцев. По-настоящему крупно повезло только в шестой гостинице. Приказчиком оказался давнишний клиент урядника, – некогда мелкий карманник, промышлявший на базарах. Их тесное знакомство началось с того, когда однажды, сшибая очередной пятак, тот по неосторожности залез в карман к уряднику, праздно разгуливающему по рынку. Несмотря на природную расторопность, карманник был пойман. Урядник, пребывая в благодушном настроении, отводить мальца в участок не пожелал, лишь крепко надрав ему уши, отпустил восвояси, пообещав в следующий раз выпороть прилюдно.

Как это ни удивительно, но преподнесенная наука не пропала даром. Завязав с воровским промыслом, отрок устроился в гостиницу, где вскоре дорос до приказчика. Завидев крестника, урядник долго хлопал его по плечу, выражая тем самым свое расположение, и, хитровато поглядывая на Виноградова, говорил о том, что у парня был настоящий талант щипача, и, не окажись в свое время на его пути полицейского, тот непременно дорос бы до марвихера.

Терпеливо переждав неожиданный всплеск эмоций со стороны урядника, Виноградов разложил на стойке с дюжину фотографий, поинтересовавшись у приказчика:

– В твоей гостинице проживал кто-нибудь из этих господ?

Едва глянув на разложенные снимки, детинушка без колебаний поднял фотографию Макарцева.

– Вот этот останавливался в гостинице, – уверенно проговорил он. Тонкий изящный палец слегка царапнул по глянцевой поверхности, оставив едва заметный след. – Месяца два назад проживал в меблированных комнатах.

– Как долго?

– Недели три будет.

Такие изящные пальцы, должно быть, в свое время немало неприятностей доставили ротозеям. Губы Виноградова тронула снисходительная улыбка: «Такой талант пропадает!»

– Как его зовут, знаешь?

– Он назвал себя Афанасьевым Петром Макаровичем.

Виноградов невольно хмыкнул.

– У меня ведь его фотография осталась, – сообщил приказчик. – Когда он съехал, половой уборку в его нумере делал, ну и нашел. Наверняка берег ее, шибко дорогая!

– Где же лежала фотография?

– Залетела под шифоньер. Ну, я и оставил ее пока себе, вдруг хозяин захочет взять.

– Принесите ее, – распорядился Виноградов.

– Сей момент, – удалился приказчик.

Через несколько минут он вернулся.

– Вот она.

Виноградов взял фотографию. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – изготовлена она была у весьма искусного мастера. Макарцев был запечатлен на фоне Казанского собора. На снимке Макарцев представлялся франтом, знающим цену удовольствиям. На тонких губах – снисходительная улыбка. Рядом с ним стояла дама.

Положив снимок в карман, Виноградов усмехнулся:

– Если у него возникнет нужда взять снимок, пусть обратится в сыскную полицию… Гляньте сюда, молодой человек, – Григорий Леонидович выудил из конверта фотографию хозяина ресторана Епифанцева, – а этот человек к вам наведывался?