Уловка медвежатника

Сухов Евгений Евгеньевич

Единственное, чего не хватало в кабинете, так это свежего воздуха, – окна были тщательно закупорены, прикрыта была даже форточка, как если бы директор опасался очередного вторжения в банк.

Григорий Леонидович упорно не желал присаживаться на предложенный стул и, заложив руки за спину, по-хозяйски расхаживал по комнате, всматриваясь в фотографии, развешанные по стенам. Одну из стен занимали семейные портреты, снимки фасадов зданий, где, надо полагать, служили дед и батюшка директора банка. Их портреты отыскались на самом верху. Дед был с небольшой окладистой бородой и в добротном

сюртуке, какой могут позволить себе весьма немногие. Отец был запечатлен в студенческой тужурке. Наверняка снимок был сделан незадолго до выпускного дня – выглядел весьма задорно, а на смешливом лице пробивалась белесая юношеская бородка.

На какое-то время банкир замер в кресле, Виноградову даже показалось, что он сумел отыскать подходящее положение, но уже в следующую секунду тот заерзал вновь, явно волнуясь.

– Наша сигнализация проведена в околоточный участок и в кабинет господина полицмейстера. Над его рабочим столом загорается даже красная лампа. Я лично проверял, – смутившись, отвечал банкир.

– А околоточный участок от вас далеко?

– Близко. Сразу за углом. Так что и пяти минут бы не прошло, как они были бы здесь.

– Понятно, – кивнул Виноградов. – Кто принимает на работу служащих?

– Я лично беседую с каждым. В наш банк попасть не так просто. За пятьдесят лет своего существования мы заработали весьма серьезную репутацию. У нас очень солидная клиентура и каждый наш служащий подобран самым тщательным образом.

– Когда в ваш банк подошли процентные бумаги?

– Такие большие суммы поступают к нам один раз в месяц. Недели две они дожидаются назначения. А потом расходятся по клиентам.

– Вас не удивляет, что ограбление произошло как раз на следующий день после прихода этой суммы?

– Я никого не подозреваю.

– Как часто у вас увольняются люди?

– Место в банке считается очень хорошим, высокооплачиваемым, так что текучки, какую обычно можно наблюдать в других учреждениях, у нас нет, – с некоторой гордостью произнес банкир. – За последние два года у нас уволилось два человека.

– Среди них была женщина?

– Была, – утвердительно кивнул директор. – Молодая женщина, весьма ценный специалист. Она работала в кредитном отделе, – с готовностью отвечал банкир.

Вытащив фотографию из нагрудного кармана, Виноградов положил ее перед Елизаровым:

– Евстратий Иосифович, это случайно не та женщина?

– Позвольте, – поднял фотографию банкир. – Она самая! Вы хотите сказать, что эта женщина организовала ограбление?

– Возможно, – отвечал Виноградов, забрав фотографию. – Как она вам представилась?

– Анна Кирилловна Мазурова. Мы редко берем в свое учреждение женщин, но она и в самом деле оказалась весьма ценным работником. Интеллигентная, умная, у нее были блестящие рекомендации. Я очень сожалел, что она уходит. Неужели вы думаете, что это именно она? – Губы банкира болезненно скривились. Он явно надеялся, что господин полицейский убедит его в обратном, но Виноградов продолжал хранить молчание, с сожалением посматривая на банкира. – Кто бы мог подумать!

– К ней приходили какие-нибудь знакомые, родственники?

– Насколько мне известно,

никто ее не посещал. Она целиком была сосредоточена на работе. Выполняла свое дело очень исправно и добросовестно.

– Если что-нибудь вспомните, позвоните по этому телефону. – Григорий Леонидович начеркал на бумаге несколько цифр и протянул ее банкиру.

– Если что-нибудь будет, так обязательно позвоню.

На лице банкира отобразилось облегчение, разговор подходил к концу.

Глава 28

РАЗВЛЕЧЕНИЯ ПОТОМ

Добравшись до Пречистенки, Серж велел остановиться и, щедро расплатившись с возницей, отпустил его восвояси. Следующего извозчика они наняли, за весьма скромную плату. Он довез их на окраину города, где Серж снимал небольшую комнату.

Место неприметное, третьесортное. В гостинице проживали неудавшиеся или списанные в тираж актрисы, мелкие чиновники и прочий люд, которых судьба потеснила на обочину жизни. Однако нешуточные страсти кипели и тут: люди спорили и расходились, создавали временные союзы, но только самым удачливым из них удавалось покинуть серое огромное здание с длинными коридорами и перебраться в собственную квартиру.

Но самое главное заключалось в том, что жильцам совершенно не было никакого дела до соседей по коридору. Вряд ли кто из них способен был вспомнить даже их имена.

Взяв два чемодана, Серж ринулся вперед. Анна шла следом, чуть поотстав. Поднявшись по парадной металлической лестнице и прошагав по длинному гулкому коридору, он остановился у порога своей комнаты. Поставив перед дверью чемоданы, Серж быстро извлек из кармана сюртука ключ и открыл дверь.

– Все! Теперь отсюда я не выйду целую неделю, пока не уляжется вся эта каша, – объявил Серж, повернувшись к Анне. – Ты просто молодец! Такая умница. Признаюсь, никак не ожидал от тебя подобного.

Широкая ладонь Сержа аккуратно опустилась на ее плечи, мягко погладив.

– Давай позабудем обо всем… Хотя бы на некоторое время. Мы заслужили это. Знаешь, я все переживал, что ты споткнешься, упадешь с этими чемоданами. Представляю, какое было бы зрелище, когда всю дорогу усыпали бы процентные бумаги.

Руки у Сержа были нежные и одновременно очень сильные, противиться их напору было чрезвычайно непросто. Следовало перевести дух, хоть как-то привести себя в порядок, а уж там, после бутылочки красного вина отдаться накатившимся чувствам.

Однако ладони Сержа были настойчивы и нетерпеливы. Не ведая стыда, пальцы заползли в разрез платья.

– Серж, успокойся… Давай оставим развлечения на потом, – произнесла Анна и невольно удивилась собственным интонациям. В них не было должной уверенности. Подобный голос обязан был подстегнуть мужчину к новым атакам.

– Ты меня сводишь с ума, Анна, – голос Сергея сорвался на предательскую хрипотцу, а дыхание сделалось коротким. – У меня нет более сил дожидаться.

– Господи, как все это банально, – вздохнула Анна, чувствуя, что крепость дала существенную трещину. А те немногие бастионы, что продолжали держать круговую оборону, вдруг утратили должную решимость и принялись сдавать позиции.