Уловка «Прометея»
Шрифт:
– Николас, в другое время я вела бы себя как клуша и требовала, чтобы ты оставался в постели до полного выздоровления. Но если ты и вправду чувствуешь себя достаточно хорошо… дорога каждая минута…
– Я могу добраться до Лондона. Я намереваюсь туда отправиться. Сразу же, как только мы сможем выбраться отсюда.
– Я позвоню и договорюсь, чтобы для нас приготовили частный реактивный самолет. Мы улетим через шесть часов, если только самолет не понадобится в это время Теду.
– Отлично. Летная полоса здесь близко?
– Немного подъехать на машине.
Елена вдруг остановилась на полушаге и кивнула каким-то
– Получается, Кэссиди был прав.
– Кэссиди? Сенатор Кэссиди?
– Да.
– А что с ним такое? Он же вынужден был подать в отставку из-за какого-то громкого скандала: кажется, его жену арестовали за покупку наркотиков, или что-то в этом духе.
– Ну, все это несколько сложнее, но в общих чертах верно. Несколько лет назад у его жены выработалась зависимость от болеутоляющих препаратов, и она купила наркотики – а продавец оказался переодетым полицейским. Сенатор Джеймс Кэссиди сумел изъять из полицейской документации сведения об аресте, а жену отправил лечиться.
– А какое это имеет отношение к договору?
– Прежде всего Кэссиди был главным противником договора. Он утверждал, что этот договор положит конец праву человека на сохранения личных тайн. На самом деле, Кэссиди громче всех в Вашингтоне твердил, что в эпоху компьютеризации право на частную жизнь неуклонно развеивается. Многие комментаторы увидели в этом иронию судьбы: сенатор, ратовавший за сохранение личных тайн, вынужден был подать в отставку из-за собственных неблаговидных поступков, совершенных в прошлом. Они веселились и заявляли, что ему, очевидно, есть что скрывать, – потому-то он так рьяно и защищает право на частную жизнь.
– Возможно, в каком-то смысле они правы.
– Не в этом суть. Дело в том, что Кэссиди – не первый. За последние несколько месяцев еще восемь конгрессменов либо подали в отставку, либо заявили, что не будут больше баллотироваться на этот пост.
– Ну, в наше время политиком быть нелегко, только и всего.
– Это не вопрос. Но ты меня знаешь: я привыкла выискивать схему там, где другие могут ее и не увидеть. И я заметила, что из этих девяти отставка пятерых, как ты бы выразился, сопровождалась опалой. Они ушли с позором. И все они были ревностными противниками договора о наблюдении. Это не может быть совпадением – и не нужно быть специалистом по криптографии эллиптических кривых или по криптосистемам с асимметричным ключом, чтобы понять это. Информация о личных тайнах людей постоянно просачивается наружу. И каким-то образом становится всеобщим достоянием: сведения о пребывании в психиатрической лечебнице, о чрезмерном использовании антидепрессантов, о пристрастии к порнографическим видеофильмам, о чеке, выданном в оплату аборта…
– Получается, что сторонники договора не стесняются бить ниже пояса.
– Более того. Сторонники договора имеют доступ к самой конфиденциальной документации.
– Свои люди в ФБР?
– Но ФБР, как правило, не располагает подобной информацией о гражданах – ты же сам это знаешь! Сейчас ведь не времена Гувера! Возможно, они могут докопаться до чего-нибудь в этом роде, когда собирают сведения о людях, подозреваемых в серьезных преступлениях, но обычно они этого не делают.
– Тогда кто или что этим занимается?
– Мне начинает казаться, что за этой схемой проступает другая и что за чередой разоблачений стоит некая спецслужба.
– Значит, получается, что либо банк каким-то образом причастен к шантажу, либо кто-то получил доступ к банковской базе данных.
– Именно. Банковская документация, чеки, перевод денег… а отсюда ниточка уже может потянуться к медицинским сведениям, к страховым полисам.
– Гарри Данне, – произнес Брайсон.
– Один из членов группы «Прометей». Заместитель директора ЦРУ.
– Что?! Он тоже оттуда?
– Так мы предполагаем, – торопливо произнесла Елена. – Ну, так что с ним?
– Именно Данне вытащил меня из отставки, оторвал от тихой-мирной жизни и втравил в расследование, направленное против Директората. К тому моменту вы уже шли по следу «Прометея», и Данне захотел знать, что именно вам известно, а если удастся, то и нейтрализовать вас. Возможно, за этим договором стоит ЦРУ – они вполне могут желать усиления наблюдения за всем миром.
– Да, это не исключено. ЦРУ нуждается в некой миссии, которая оправдывала бы существование этой организации. Ведь «холодная война» уже закончилась. И да, действительно, я напала на след «Прометея», но я до сих пор плохо понимаю, что они собой представляют. Я тут расшифровывала сообщения «Прометея», используя компьютеры Директората. Мы вычислили нескольких членов группы – тех же Арно, Пришникова, Цая и Данне; мы сумели также перехватить несколько их посланий. Но все они, конечно же, зашифрованы. Мы видим схему передач, но не можем узнать что-либо об их содержании. Это в чем-то сродни голограмме: необходимы две «точки наблюдения», чтобы получить объемное изображение. Я давно уже бьюсь над этой задачей, но безуспешно. Но если у тебя действительно имеется код…
Брайсон уселся на постели. Он чувствовал себя окрепшим, и ему хотелось размять затекшие ноги.
– Ты не подашь мне мой телефон? Вон там, справа, на столике.
– Николас, он может здесь не заработать – мы находимся под землей, и сигнал…
– Просто дай его сюда.
Елена протянула ему маленький серебристый телефон модели GSM. Брайсон разобрал его и извлек что-то из отделения для батареек. Крохотный продолговатый черный предмет.
– Возможно, это тебе поможет.
Елена взяла загадочный предмет.
– Это… чип? Кремниевый чип…
– Крипточип, если быть точным, – отозвался Брайсон. – Скопирован с личного телефона Жака Арно.
Глава 26
Елена провела Брайсона по длинному подземному проходу, соединяющему больницу с другим крылом центра. Полы здесь были сделаны из полированного камня, стены выкрашены в белый цвет, а низкие потолки покрыты звукоизоляцией. Здесь не имелось окон, сюда не проникал солнечный свет – если судить только по обстановке, Ник и Елена могли сейчас с равным успехом находиться в любой точке земного шара.