Ультиматум Борна (др. перевод)

Ладлэм Роберт

Некогда! Бесполезно, да и не стоит сейчас ломать над этим голову, решил Борн, разглядывая товары в универмаге. Алекс всегда стремился не только выполнять свои обещания, он и жизни бы не пощадил ради этого; разумеется, если речь не шла о противнике. Подавив усмешку, Джейсон вспомнил события в Париже тринадцатилетней давности: ту сторону многогранной личности Алекса он также знал превосходно. Если бы не могильные камни на кладбище Рамбуйе, ближайший друг без колебания убил бы его. Но это было тогда, а сейчас все изменилось. Конклин обещал «держать связь» – значит, так и будет. Но до сих пор Хамелеону надо создать несколько защитных систем. Начиная с внешней – от нижнего белья и до верхней одежды, – кончая внутренней. На одежде

не должно быть меток прачечной или химчистки, частиц стирального порошка или чистящего средства, продающегося в определенном районе, которые можно выявить при химическом анализе. Словом, никаких следов. Слишком многое поставлено на карту. Если ему придется кого-то убить, защищая семью Дэвида... (О Боже! Это же – моя семья!) – он не будет переживать из-за этого. В том мире, куда он собирался отправиться, не существует правил: в нем и невинный может погибнуть в перестрелке. Значит, так и должно быть. Дэвид Уэбб будет, конечно, яростно протестовать, но Джейсону Борну на это в высшей степени наплевать – он уже побывал в том мире и хорошо знал статистику смерти. Дэвид Уэбб не знал об этом ничего.

Мари, я остановлю его! Обещаю тебе, что вычеркну его из нашей жизни. Я уничтожу Шакала, он будет трупом. Он никогда не сможет причинить тебе вреда – ты будешь свободна!

О Боже, кто же я? Мо, помоги мне!.. Нет, Мо, не надо! Я – тот, кем должен быть. Я холоден и буду еще холоднее. Вскоре я превращусь в лед... прозрачный кристалл льда, такого холодного и чистого, что он везде остается незамеченным. Неужели ты не можешь понять, Мо, и ты тоже, Мари: я должен! Дэвид должен исчезнуть. Я не могу позволить, чтобы он оставался рядом со мной.

Прости меня, Мари. И ты, док. Я думаю и говорю правду – правду, от которой нельзя отвернуться... Я не дурак и не хочу обманывать сам себя. Вы оба хотите, чтобы Джейсон Борн исчез из моей жизни, испарился, но сейчас я должен проделать как раз обратное: пусть уйдет Дэвид, по крайней мере, на какое-то время.

Хватит об этом! К делу!

Куда же, черт возьми, запропастился отдел мужской одежды? – недоумевал Борн. Когда он покончит с покупками, расплачиваясь наличными и общаясь по возможности с большим количеством продавцов, он найдет туалет и переоденется. Потом он пойдет по вашингтонским улицам, найдет где-нибудь в укромном уголке решетку, прикрывающую канализационный люк... Итак, Хамелеон вернулся.

Было 7.35 пополудни, когда Борн отложил в сторону лезвие бритвы. Он срезал все ярлыки с новой одежды и повесил ее в стенном шкафу – все было готово, за исключением рубашек, их надо подержать над паром, чтобы исчез запах новой одежды. Он подошел к столу, где стояла бутылка шотландского виски, бутылка содовой и ведерко со льдом. Проходя мимо телефона, он остановился: ему нестерпимо захотелось позвонить Мари на остров, но он знал, что этого делать нельзя – тем более из гостиничного номера. Он только хотел узнать, что она и дети благополучно долетели. Это было единственное, что имело для него значение. Он позвонил Джону Сен-Жаку из телефона-автомата в универмаге «Гарфинкель».

– Привет, Дэйви! Они здесь! Им пришлось кружить над большим островом почти четыре часа, пока не установилась погода. Если хочешь, я разбужу сестричку... Она покормила Элисон и буквально свалилась с ног.

– Не надо, Джонни. Я позвоню позже. Передай ей, что у меня все в порядке, и, главное, позаботься о них.

– Заметано, парень. А теперь давай без дураков: у тебя действительно все в порядке?

– Я же сказал.

– Конечно, ты это сказал, и она может сказать, но Мари не просто моя единственная сестра, она – любимая сестра, и я кожей чувствую, когда с этой леди не все в порядке.

– Поэтому я и прошу: позаботься о ней.

– Я собираюсь с ней серьезно потолковать.

– Сбавь обороты, Джонни...

Несколько мгновений я опять был Дэвидом Уэббом, подумалось Джейсону, когда он наливал себе выпить.

Ему это не понравилось; это плохо. Однако через час Джейсон Борн снова вернулся. Он спросил портье в «Мейфлауэре» о забронированном для него номере; тот пригласил администратора ночной смены.

– Да-да, мистер Саймон! – с энтузиазмом приветствовал его администратор. – Мы решили, что вы приехали, чтобы покончить с этими ужасными налогами на деловые поездки и развлечения. Бог в помощь, как говорится! Эти политики нас по миру пустят!.. У нас не было свободных двойных номеров, поэтому мы взяли на себя смелость предложить вам люкс – разумеется, никакой дополнительной платы...

Все это происходило больше двух часов назад. С тех пор он успел удалить ярлыки, пропарить рубашки и подготовить ботинки на резиновом ходу, слегка потерев их о подоконник. Теперь Борн со стаканом виски сидел в кресле и с отсутствующим видом смотрел на стену: ничего не оставалось, как ждать и думать.

Ожидание закончилось через пару минут, когда послышался легкий стук в дверь. Джейсон открыл дверь и впустил водителя, который встречал его в аэропорту. Сотрудник ЦРУ вручил ему атташе-кейс.

– Здесь – все, включая пистолет и коробку патронов.

– Благодарю.

– Не будете проверять?

– Я займусь этим ночью.

– Сейчас почти восемь, – сказал шофер. – Ваш контролер выйдет на связь около одиннадцати. У вас есть время, чтобы поработать.

– Мой контролер?..

– Конечно, кто же еще?

– Да, конечно, – мягко ответил Джейсон. – Я просто забыл. Опять-таки спасибо.

Человек вышел, а Борн с кейсом в руке быстро направился к столику. Он вынул автоматический пистолет и коробку патронов, затем – несколько сотен компьютерных распечаток в папках. Где-то среди бесчисленного множества страниц было одно нужное имя – мужчины или женщины, – связанное с Карлосом-Шакалом. Это была информация о всех постояльцах отеля, включая тех, кто выбыл в течение последних суток. К каждой распечатке прилагались дополнительные сведения, которые удалось раскопать в банке данных ЦРУ, армейской контрразведки Джи-2 и разведки военно-морского флота. Разумеется, существовал миллиард причин, по которым все могло оказаться бесполезным, но по крайней мере с этого можно было начать. Охота продолжалась...

* * *

В пятистах милях к северу, в другом номере-люкс на четвертом этаже бостонского отеля «Риц-Карлтон» также раздался стук в дверь. Из спальни быстро выбежал высокий человек. Его прекрасно сшитый костюм в тонкую полоску делал его еще более длинным, и человек казался выше своих шести футов и пяти дюймов. Своей лысой головой, окаймленной седым венчиком волос, он напоминал какого-то миропомазанного «серого» кардинала, к которому за мудрым советом обращаются короли и претенденты на престол; и тот, без сомнения, дает «советы», говоря при этом высокими словами, как пророк, и устремляя орлиный взгляд ввысь. И хотя сейчас он со всех ног в тревоге и страхе бросился к двери, даже это не умаляло его величия. Он был влиятельным и могущественным человеком и прекрасно понимал это. Тем больше был контраст со стариком, которого он впустил и который казался его полной противоположностью: коренастый изможденный, опустившийся человек; он был ничем не примечателен и более всего походил на неудачника.

– Входите! Быстро! Вы принесли информацию?

– Да, конечно, – ответил старик с землистым лицом, потертый, мешковатый костюм которого знавал лучшие времена, вероятно, лет десять назад. – Как ты великолепен, Рэндолф! – проговорил он тонким голоском, продолжая изучать своего хозяина и окидывая взглядами роскошный номер. – Да и место шикарное – как раз под стать такому прославленному профессору.

– Информацию, пожалуйста, – настаивал доктор Рэндолф Гейтс из Гарварда, специалист по антитрестовскому законодательству, высокооплачиваемый консультант многочисленных отраслей промышленности.