Ультиматум Борна (др. перевод)
Шрифт:
– А Холланд в курсе, что я фиксирую все, что мне известно: заявления, которые мне пришлось выслушать, ответы на мои вопросы?
– Уже пишешь?
– Напишу.
– Этим его не возьмешь: он хочет поговорить с тобой лично, потому что не может задавать вопросы листкам бумаги.
– Я слишком близко подобрался к Шакалу! Я не полечу в Америку. А Холланд – безмозглый сукин сын!
– Думаю, он все понимает, – сказал Конклин. – Ему известно, что тебе приходится преодолевать, но после семи часов прошлого вечера он захлопнул дверь перед разумными доводами.
– Но почему?
– Да потому... Возле своего дома был застрелен Армбрустер.
– О Боже!
– И еще кое-что ты должен узнать. Во-первых, мы решили предать огласке «самоубийство» Суэйна.
– Скажи, ради Бога, зачем?
– Чтобы тот, кто его убил, понял, что он сорвался с крючка. Но для нас более важно посмотреть, кто всплывет через неделю-другую.
– Во время похорон, что ли?
– Нет, похороны пройдут по-семейному: ни гостей, ни речей.
– Тогда кто же всплывет и где?
– В поместье... Так или иначе... Мы консультировались с адвокатом Суэйна (совершенно официально, разумеется), и он подтвердил все то, о чем тебе говорила женушка Суэйна: владение завещано какому-то фонду.
– И какому же? – спросил Борн.
– Ты о нем вряд ли что-нибудь слышал. Фонд был образован втихую несколько лет назад близкими друзьями нашего достопочтенного генерала; у него такое трогательное название: «Приют для солдат, матросов и морских пехотинцев», и совет директоров имеется.
– "Медузовцы"?
– Конечно, или подставные лица. Поживем – увидим.
– Алекс, а что с именами, которые я сообщил тебе, – теми, которые я узнал от Фланнагана? И что с номерными знаками?
– С этим не так просто... – загадочно ответил Конклин.
– А в чем суть?
– Возьмем хотя бы имена. Все они какие-то отбросы общества, ничем не связанные с элитой из Джорджтауна. Об этих типах можно прочитать в «Нэшнл инкуайерер», но отнюдь не в «Вашингтон пост».
– Но номерные знаки, встречи! Из этого можно хоть что-то выжать?
– Еще более мудрено, – сказал Конклин. – Как же, разживешься на этом... Каждый из этих номерных знаков зарегистрирован в какой-нибудь компании по прокату шикарных автомобилей. Ты сам понимаешь, что все это липа, даже если нам известна фамилия того, кто брал автомобиль в определенный день.
– Но там еще и кладбище!
– Ну и где оно и какой площади? Ведь там целых двадцать восемь акров...
– Надо искать!
– И этим показать, что мы что-то знаем?
– Ты прав. Вы неплохо ведете игру... Алекс, скажи Холланду, что ты не можешь меня найти.
– Надеюсь, ты шутишь.
– Вовсе нет. Здесь есть консьерж, который мог бы меня прикрыть. Назови Холланду номер телефона, имя, под которым я зарегистрировался, и пусть он позвонит сам или поручит кому-нибудь из посольства найти меня. Консьерж поклянется, что со вчерашнего дня он меня не видел. Это подтвердят и на коммутаторе. Мне нужно еще несколько дней...
– Холланд все равно перекроет тебе кислород...
– Вряд ли. Если будет думать, что я вернусь, как только ты меня найдешь. Я просто хочу, чтобы он продолжал искать Мо и не упоминал мое имя в связи с Парижем. Плохо это или хорошо, не должно быть ни Уэбба, ни Симона, ни Борна!
– Ладно, попытаюсь.
– Что еще ты собирался мне сообщить? У меня много дел.
– Вот еще что. Кэссет летит в Брюссель. Он собирается прищучить Тигартена – потерять его мы не имеем права, а к тебе это не будет иметь отношения.
– О'кей.
В переулке возле кафе в Андерлехте, что
72
«Зарезервирован» (фр.).
Хозяин кафе буквально пролетел меж столиков, торопясь поприветствовать столь важного гостя; за ним устремились два официанта, похожие на встревоженных цапель. В то время когда генерал обсуждал меню с хозяином кафе, к столику подошел мальчик лет пяти-шести. Приложив ладошку ко лбу, он засмеялся и отдал честь генералу. Тигартен, встав по стойке смирно, отсалютовал мальчугану.
– Vous etes un soldat distingue, mon camarade [73] , – с пафосом произнес генерал; слова его эхом разнеслись по всему кафе, а широкая улыбка вызвала симпатию собравшихся. Ребенок убежал, и обед возобновился.
73
Из вас получится отличный солдат, мой друг (фр.).
Незаметно пролетел час. Неожиданно к столику подошел шофер генерала – пожилой сержант, выражение лица которого свидетельствовало о его крайней взволнованности. Он сообщил, что на имя генерала получена срочная телефонограмма. Шофер набрался смелости принять ее. Он протянул Тигартену листок.
Лицо генерала побледнело, его глаза сузились, и в них промелькнул страх. Вынув из кармана пачку бельгийских франков, он положил на стол несколько крупных купюр и сказал своей спутнице:
– Идемте... – Повернувшись к шоферу, он приказал: – Заводи машину!
– В чем дело? – спросила женщина.
– Сообщение из Лондона: Армбрустер и Десоул убиты.
– Боже мой! Как же так?!
– Как бы это ни объяснили, все равно это будет ложь.
– Как же быть?
– Не знаю. Знаю одно: надо выбираться отсюда. Идемте!
Генерал и его спутница быстро прошли сквозь ажурную арку, пересекли широкий тротуар и сели в автомобиль. С обеих сторон капота водитель успел снять красные с золотом флажки, указывавшие на высокое звание его начальника, верховного главнокомандующего войск НАТО в Европе. Машина рванула вперед, но успела проехать меньше пятидесяти ярдов.