Ультиматум губернатору Петербурга
Шрифт:
— Ненавижу, — сказал он.
— Кого? — спросил Мишка.
— Убийство… ненавижу. Устал я, Миха, от крови. Птица встал, повернулся и зашагал на корму.
Вслед ему удивленно посмотрел капитан-лейтенант Черемной.
Колоть Ваську Ливера не пришлось. Сам потек. Что ж, бывают в следственной практике такие приятные сюрпризы. Нечасто, но бывают. В данном случае при виде автомобильной аптечки сработали стереотипы мышления: уж если ЧК, то обязательно пыточный застенок.
Ливер потек от собственного
— А точнее? — спросил старший лейтенант Смирнов.
— Бля буду, начальник, не знаю.
— Может, тебе уколом память освежить? — зловеще сказал Смирнов.
— Ну не знаю. Клянусь!
Старший лейтенант посмотрел на часы: 21:32. И где-то уже тикает будильник, заведенный на что-то около полуночи.
— Адрес?
— Один на Лиговке, могу показать… А второй — не знаю, на Гражданке.
Смирнов быстро вышел в прихожую, где стоял телефон, и связался с Управлением. Его доклад принял полковник Любушкин. Мгновенно оценил ситуацию, сказал:
— Высылаю взрывотехников. Давай, Игорь, везите этого Лаврова в адрес. Заряд нужно обезвредить во что бы то ни стало. Поддерживаем постоянную связь. Колите его на второй адрес. Он ведь не может сказать, какой именно из зарядов на взводе?
— Не может… Нельзя исключать, что оба.
— Выезжайте. Связь не выключай. Я высылаю группу.
Спустя минуту «газель» с тонированными стеклами уже неслась из Веселого Поселка в центр, на Лиговку. Одновременно с ней с Литейного выехал «форд-транзит» со взрывотехниками и «шестерка» с оперативниками ФСБ. Три автомобиля должны были пересечься на Расстанной. Ваську в салоне «газели» непрерывно допрашивали два следователя. Напряжение нарастало. Но ошеломленный, напуганный Ливер ничего не мог сказать ни о втором адресе, ни о том, который из двух зарядов взведен. Он мямлил про новостройки на Гражданке, о том, что он просто стоял на шухере.
— Ориентиры, Вася, — в пятый раз повторил Смирнов. — Ориентиры! Ну, вспоминай: метро, кинотеатр, магазин… Вася!
Ливер не мог вспомнить! Гражданка, прикидывали про себя офицеры ФСБ, это примерно одна десятая площади города. А если Васька путает? Если на самом деле заряд установлен в Шувалове-Озерках, в районе Долгого озера или на Коменданте? Тогда уже не одна десятая, а вдвое-втрое больше!
— Ну, Василий, попытайся… может быть, номер дома?
— Нет, — качал головой Васька. Когда Генка ставил первый заряд, Ливер думал только о том, как он забьет косячок, пыхнет.
— Хорошо. А сколько этажей в том домике?
— А хер его знает…
— Панельный дом, Вася? Или кирпичный?
— Вроде панельный… да, точно панельный. Уверенности в голосе Ливера не было, но офицеры готовы были ухватиться за любую деталь. Они явственно слышали ход будильника.
— Молодец.
— Вроде балконы.
— Молодец, хорошо. А еще что? Детская площадка, например?
— Вот площадка точно была, помню. Старший лейтенант Смирнов готов был вытряхнуть из Васьки душу за подобную наблюдательность. Если, конечно, у Васьки было хоть что-то, напоминающее душу. «Газель» с частными номерами и мигалкой на крыше неслась по улице Седова. На углу с проспектом Елизарова ее проводил удивленным взглядом инспектор ГИБДД. Совсем частники оборзели, — подумал он сокрушенно. Но останавливать «газель» не стал. Интуиция подсказывала, что тут что-то не так.
В наэлектризованной атмосфере салона микроавтобуса продолжалась работа. А будильник с цаплей на одной ноге стучал.
— Когда тебе Финт сказал, что заряды взведены? После установки первого?
— Кажется, нет.
— Точнее, Вася. Постарайся, напрягись. Ты же толковый мужик.
По привычке Ливер чуть не одернул комитетчика: мужики, мол, в поле пашут. Но вовремя спохватился. Да и чего с них возьмешь, с чекистов-то? Ментовский опер блатаря мужиком никогда не назовет… понимают разницу. Васька хмыкнул, сглотнул слюну.
— Вспомнил? — с надеждой спросил Смирнов.
— Когда все закончили, тогда и сказал.
— Ну-ну, молодец. А как он тебе сказал? Какими словами?
— Вроде, так: ну все, говорит, будильник тикает. Амбец, мол, Вася.
Офицеры переглянулись. Будильник тикает. Безликая бытовая фраза прозвучала в полутемном салоне страшным пророчеством, однако не давала ответа на главный вопрос: один или два будильника завел Финт? Произнесенное в единственном числе слово будильник на самом деле могло означать будильники. Но даже если только один? В каком адресе он тикает? На Лиговке? На Гражданке?
— Мы на Расстанной, — сообщили из автобуса взрывотехники.
— Мы тоже на подходе, — отозвалась «газель».
Водитель включил мигалку. В темноте отчетливо стучал невидимый будильник. Одноногая цапля улыбалась.
Они шли уже минут двадцать… Обочина грунтовки была относительно сухой и плотной. Небо на севере очищалось все больше. Звездный небосклон сверкал, а Млечный Путь казался продолжением дороги в Ад. Несколько раз Генка пытался заговорить, но Птица подталкивал его вперед концом ружейного ствола.
У веревки, которой был связан Финт, еще оставался хвост метра полтора длиной. Как собачий поводок. Птица свернул его в аккуратную бухту и сунул в карман Генкиной куртки. Связанный человек все равно не имеет никаких шансов убежать от своего вооруженного конвоира.
— Далеко еще? — спросил Птица. Он чувствовал усталость, все сильнее болел бок. Кружилась голова. А впереди предстояла серьезная работа.
— Метров пятьсот, — ответил Финт. — Поворот — и дачки будут как на ладони. А наша еще и освещена.