Ультра: Марс
Шрифт:
Ну, хоть так телефон поменяю.
— Ты тоже получил новое приложение? — в номер, где я заседал на диване, вошла до крайности удивлённая Прасковья. — Что за ерунда?
— Ага, — кивнул я, рассматривая графу «Работа».
Там уже содержалась запись об увольнении в запас из Вооружённых Сил Российской Федерации, а в пункте «Текущее место работы» была пустота.
Это нормально, так как официально нас с Прасковьей никуда не оформляли и мы вроде как безработные.
Сразу же выскочило уведомление, что есть вакансии для работы, свыше пятнадцати миллионов
— Что такое ВОХР? — удивлённо спросила Прасковья, также получив уведомление.
— ВОХР — это военизированная охрана, — сказал я ей. — Самое оно для уволенных в запас военных. Тебе куда предлагают?
— Какой-то Вольск, район Шиханы... — пробормотала Прасковья. — Что за ерунда? А если я не хочу работать в ВОХР?
— Так тебя никто не заставляет, — усмехнулся я. — Я вижу, что количество вакансий продолжает расти, работы просто дофига и больше. И вообще, если не хочется работать, то можно некоторое время пожить на имеющиеся баллы социальной полезности. У тебя сколько, если не секрет?
— Полмиллиона с копейками, — ответила она. — А у тебя?
— Почти два миллиона, — сказал я.
— А чё это так? Почему у тебя два миллиона, а у меня всего полляма? — возмутилась Прасковья.
— Я без понятия, — признался я, выключая экран телефона. — Надо к Парису, может, он знает больше?
Вообще, у меня есть подозрение, что дело заключается в моём центре помощи людям с ограниченными способностями. Да, мы с Парисом купили на окраине Москвы небольшое здание, в котором организовали полностью автоматизированные производственные цеха, где начали клепаться роботы-имитаторы со специальным софтом, который оперативно начеркала нам Суо.
В комплект к роботу-имитатору идёт капсула со специальным гелеобразным содержимым, начинённым сенсорами, а также шлемом, который умеет считывать активность мозга. Капсулы выходили крайне дорогими, но зато позволяли охватить практически всех лиц с ограниченными возможностями.
Деньги были, ресурсы были, в основном потому, что открывали завод мы большей частью на грант от государства. Сейчас полностью автоматический завод выдаёт по двести комплектов в день, за каждый из которых до сегодняшнего дня платили по двести тысяч рублей.
Зато куча народу, что-то около двадцати тысяч с лишним человек, обрели практически полноценную жизнь: пребывая в капсуле, которая заботится об их теле лучше, чем штат медсестёр, они имеют способность управлять роботом-имитатором и перемещаться по городу, общаться и делать вещи, которых были лишены всё это время, даже пойти работать, если захотят. Вот такая вот солянка...
— Пойдём? — спросила Прасковья. —
Я кивнул и мы пошли к дому Париса.
По дороге встречались удивлённые сотрудники института, пялящиеся в экраны своих смартфонов и решительно ничего не понимающие.
А ведь именно этот момент можно назвать историческим. Когда все всё поймут, будут волнения, будут бунты, соседние страны тоже не будут рады происходящему у нас, особенно на Западе, ведь если система заработает, то получится, что их текущее устройство общества станет устаревшим и нерабочим.
Тренькнуло уведомление, что надо бы мне определиться со способом получения смартфона от государства.
Выбрал доставку дроном и обозначил адресом КПП НИИ им И.А. Полетаева.
Приложение сообщило мне, что доставка будет осуществлена завтра, ровно в полдень. Круто...
Париса мы обнаружили на крыльце его дома, курящего трубку и задумчиво тыкающего пальцем в свой телефон.
— Что за дела, Парис? — сразу начала возбухать Прасковья. — У меня было двадцать тысяч рублей на счету! И они куда-то пропали! Теперь у меня какие-то непонятные БСП!
— Эм... — поднял он взгляд на нас. — Поздравляю. А я здесь причём?
— Ты понимаешь, что происходит? — спросила Прасковья, которая осознала, что Парис может быть совсем не при делах. — Я вообще ничего не понимаю!
— Я сейчас прочитаю манифест социальной реформы и возможно, только возможно, смогу всё объяснить, — заговорил Парис, опуская взгляд обратно на смартфон. — Но продуктивнее будет, если ты сама прочитаешь текст, он доступен на всех языках мира, хоть на суахили.
— А-а-а, окей, — Прасковья достала свой смартфон и начала что-то искать в универсальном приложении.
Я тоже подумал, что неплохо бы ознакомиться с этим манифестом, который обнаружился, вот диво-дивное, прямо на главной странице.
Итак, введение...
Спустя пятнадцать минут напряжённого и молчаливого стояния на крыльце дома Париса я поднял взгляд и посмотрел на находящееся в зените солнце. Да, это пиз...
— Совсем у них мозги потекли! — воскликнула Прасковья. — Так нельзя! Никто не захочет так жить!
— Судя по тому, что тут написано, их это не особо волнует, — хмыкнул Парис и направился в дом. — Надо новости посмотреть...
В Манифесте социальной реформы было русским по белому подробно прописано то, что мне вкратце объяснялся Суо.
Денег больше нет. Работать необязательно, но если есть желание что-то кушать, то работы по самые помидоры, благо рабочие места создаются прямо сейчас в режиме реального времени. Сельское хозяйство и промышленность берутся под полный контроль государством, крупный бизнес национализируется, малый и средний бизнес — творите что хотите, но не за рубли, а баллы социальной полезности, которые не просто новые деньги, а критерий оценки твоей полезности для общества. Их могут вычесть в качестве штрафа, могут добавить за общественно-полезные деяния, личный рост как специалист, творец и так далее и так далее.