Ультрафен
Шрифт:
Зазвонил телефон. Прокудин снял трубку и стал слушать.
– В каком районе? У ОКБА… Так, понятно. – Он положил трубку и обратился к капитану: – Толя, узнай в дежурке, есть ли машина, и выезжай в Байкальск, к ОКБА. Там уже из первого отделения люди.
– Что там?
– Мокруха. В канализационном колодце труп. Впрочем, я сам в дежурку позвоню. – Стал набирать номер телефона. – Слушай, Силантич, это Прокудин. Найди срочно машину… Да какая подвернется. Срочно нужна! К тебе сейчас Феоктистов спуститься. Отправь его. – Бросил трубку и махнул на дверь. – Давай, Анатолий, дуй.
Феоктистов
– Миша, слетай в ЖЭК, там должны были подготовить справку по вчерашнему отключению горячей воды в вытряхвителе. И так поговори с местным населением. В тот же "хозяйственный магазин" загляни.
– Есть, ваше сиятельство!
– Андрюша, Сережа, съездите с ним, помогите. Походите по округе, поговорите с населением. А я не подъём. Возле ОКБА кого-то завалил.
– Хорошо.
2
ПМГ, напрягая свои старческие силёнки, шла по городу. Шофёр время от времени включал сирену. У поста ГАИ в двенадцатом микрорайоне машина свернула направо от Ленинградского проспекта и пошла по улицам 13,12,8,7,6-микрорайнов и въехала в деревянный массив поселка Байкальск. Перескочив трамвайную линию “Сангородок – НПЗ”, попетляв по узким улочкам, за кинотеатром “Октябрь” ПМГ выехала на асфальтовую улицу, ведущую к высокому зданию ОКБА, огороженному белой железобетонной оградой. В конце улицы стояли три машины: криминалистов из прокуратуры, из первого отделения милиции и "скорой помощи".
Феоктистова встретил капитан, дежурный первого отделения.
– Привет, Гоша. Еще не сменился? – поздоровался Анатолий и пожал протянутую руку.
– Привет, Толя. Не успел, – ответил капитан.
– Что тут?
– С полчаса назад позвонили, вот… – кивнул Гоша на колодец.
– Кто звонил, не представился?
– Сантехники из ОКБА.
Подошли к колодцу. Колодец был неглубок и обложен кирпичом, сухой внутри. На дне его лежало бесформенное тело, над которым стоял фотограф из фотолаборатории, делал съёмку. Потом, когда он вылез, спустился сержант по скобам, вмонтированным в стены колодца, и стал обвязывать тело веревкой. Сверху два милиционера и водитель, который привёз Феоктистова, стали вытаскивать труп наружу. К ним на помощь подошли капитан и Феоктистов.
Тело уложили на траву возле люка, и над ним склонилась врач. Анатолий, присматриваясь к трупу, старался разглядеть лицо убитого. Оно было посиневшим, изуродованным. Один глаз наполовину выкатился из глазницы.
– Убит, похоже, два-три дня назад, – докладывала врач. – Убит ударом по затылку и множественными ударами по лицу чем-то тупым, твердым, возможно, палкой.
“За что же его так? – подумал Анатолий. – И на Шпарёва не похож как будто”. Перед глазами предстало заплаканное личико Ани, и у него от жалости к ней защемило в груди.
Анатолий достал из нагрудного кармана рубашки фотографию.
– Гоша, ну-ка н'a, посмотри. Похож, нет? – подал фото капитану.
Гоша долго присматривался то к фотографии, то к трупу. Пожал плечами и вернул фото.
– Сейчас его и мать родная не узнает. Какие-нибудь приметы есть?
– Нет.
Фотограф сделал несколько снимков трупа на земле, после чего сержант стал производить осмотр одежды. Документов не было. В карманах
Феоктистов спросил у доктора:
– Вы куда его, в сангородок?
– Да, городской морг еще закрыт, – ответила та и обратилась к милиционерам: – Принесите носилки.
Сержанты уложили труп на принесенные ими носилки и отнесли в “скорую”.
Колодец находился почти на перекрестке двух улиц, но ближе к одноэтажному бревенчатому дому, вокруг которого в буйной зелени стояли кусты черемухи, калины, малины и крапивы. Полынь и крапива выходили за палисадник и в них копошились куры. Место получалось затененное, глухое. За домом в метрах тридцати проходила трамвайная линия, идущая на НПЗ, дальше, за ней, пустырь и скотобойня.
Оглядывая местность, Феоктистов пытался представить, что же здесь произошло, и почему труп оказался в колодце? То, что в колодце, понятно – концы в него и шито-крыто. А что до этого?..
Он стал прохаживаться вблизи дома, кустов, травы, присматриваться к рельефу земли, к возможным на ней следам преступления. Хотя за трое суток те же куры их давно уже загребли. Куры паслись тут же, деловито высматривая в траве следы своих жертв.
Криминалисты и ПМГ с дежурными милиционерами уехали, зеваки стали расходиться. Феоктистов направился к людям.
– Одну минуточку, товарищи! – поспешил он к небольшой группе, направляющейся к дому, от которого он шёл. – Скажите, кто из вас проживает здесь?..
Опрос жителей ничего не прояснил, лишь один из них сказал, что где-то в полночь, слышал лай собаки.
"С собаки свидетельские показания брать не будем", – усмехнулся он.
Поблагодарив за участие, Анатолий прошёл к своей машине.
– В прокуратуру, Коля, – сказал он водителю.
Кто бы это мог быть? По костюму если судить, то… Но Юрий Максимович пропал полмесяца назад, а тут – три дня. Хотя, убить могли и сейчас. Тогда где он был? У кого?.. У кого и кто?..
3
Проехав по проспекту Карла Маркса, свернули на улицу Горького и остановились у прокуратуры.
– Коля, я ненадолго. Тут же поедим дальше, – сказал Феоктистов, выходя из машины.
– Силантич просил не задерживаться, – напомнил водитель.
Быстрым шагом Анатолий вбежал по ступенькам входа в здание и скрылся за высокими дверями. Мягкие дорожки встречали посетителя, начиная от дверей вестибюля, и расходились по коридорам направо и налево. Внутренняя отделка помещения была сработана под дерево из щитов ДСП, и люстры придавали торжественность и респектабельность помещению. Важность разместившихся под одной крышей учреждений: суда и прокуратуры.
Кабинет следователя прокуратуры шире и просторнее, чем у следователей уголовного розыска. В нём было всего два стола – следователя и секретаря, который пустовал по причине беременности последней, о чем Феоктистов знал.
В стену встроен шкаф для одежды. В простенке между окон полированный шкаф с юридической беллетристикой, внизу за закрытыми дверцами – чайная посуда, сладости и кое-какая женская принадлежность. У стола следователя невысокий сейф, как и у них в кабинете, только не облупленный и не оцарапанный.