«Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

Блейк Николас

– Вижу, вы хорошо устроились, – заметил майор Кестон, осматривая комнату с любопытством, в котором умудрился соединить ненавязчивость с долей нахальства. – Недурственное помещеньице, ничего не скажешь. Как мэм относится к сельской жизни?

Найджел сообразил, что майор имеет в виду Джорджию.

– Очень хорошо, спасибо. Она спустится через минуту. Желаете выпить?

– Спасибо, нет. Даже не прикасаюсь к этому.

Ну, значит, это недовольство, подумал Найджел, а не больная печень. Майор Кестон торопливо продолжил, словно извиняясь за резкость ответа:

– Мне следовало бы навестить вас

раньше. Сказать по правде, я немного боялся. В смысле, ваша мэм – знаменитая женщина. Трудно ожидать, что у нее найдется время для такого простого народа, как мы.

«Вот в чем дело, – подумал Найджел, – ему неприятен наш переезд в его деревню: он боится, что внимание переключится с него на Джорджию».

– Не думаю, что она покажется вам такой уж страшной, – спокойно произнес он.

Они немного побеседовали о погоде. Затем майор Кестон признался, что одна из причин его визита – сбор пожертвований в фонд деревенских звонарей. Найджел подошел к письменному столу, включил свет над ним, чтобы поискать казначейские билеты, которые обычно держал там в отделении для бумаг. Однако этим вечером отделение для бумаг пустовало, и Найджел направился наверх за бумажником, который оставил на комоде.

На стене под лестницей висело выпуклое зеркало. Приблизившись к нему, Найджел заметил в нем отражение майора. Тот поистине отличался быстротой передвижения: он уже стоял у стола, хотя Найджел не слышал позади себя ни звука. Пока Найджел шел мимо зеркала, человечек в нем приподнял свою миниатюрную, блестящую ручку, затем, будто бы передумав, отвернулся и бесшумно вернулся к камину.

«Мог хотя бы подождать, пока я выйду из комнаты, прежде чем обшаривать мой стол, – подумал Найджел, которого почти уже перестали удивлять странности человеческой натуры. – И я не понимаю, почему должен предоставить ему возможность».

Вместо того чтобы подняться наверх, он громко позвал Джорджию, прося захватить его бумажник. Вскоре она появилась, и Найджел представил ей майора Кестона. Его всегда забавлял процесс знакомства Джорджии с людьми. Жена обладала способностью, усиленной опытом пребывания в чужих местах среди незнакомых людей, мгновенно распознавать истинный характер тех, кого видела впервые. Она редко сразу проникалась к кому-то антипатией, но, если подобное происходило, это всегда в конце концов себя оправдывало. Физическое ощущение неприязни, отвращения было настолько сильным, что Джорджии казалось, будто оно написано на ее лице неоновыми огнями, и, чтобы скрыть это, она напускала на себя чрезмерную оживленность, изображая хозяйку дома, что было ей совершенно чуждо.

Сейчас она вела себя очень живо, с тайным удовольствием отметил Найджел. И морщинистому человечку это вроде бы нравилось.

– Я так рада, что вы заглянули к нам, майор Кестон! Мы оба хотели с вами познакомиться, узнать вас поближе. Мы много слышали о вас в деревне.

Джорджия щебетала. Майор млел. Потом он произнес:

– Надеюсь, вы не обидитесь, Стрейнджуэйс. Я заметил, что вы пошли к тому столу за деньгами. Если мне позволено будет сказать, я не стал бы держать там деньги, только не в наши дни. Стол легко открыть. В последнее время в округе столько грабежей – правда, действовал, пожалуй, любитель. Ваш стол как раз такой объект, на который польстится этот человек.

– Спасибо

за информацию. Однако не думаю, что вору удастся нанести нам какой-то ущерб. У моей жены чуткий сон, и она прекрасно стреляет.

Джорджия нервно захихикала:

– Да, мне пришлось застрелить пару человек. В целях самозащиты, разумеется. – Что было правдой.

Круглые глазки майора сверкнули. На мгновение он растерялся, затем спросил:

– Полагаю, вы тоже умеете обращаться с оружием, Стрейнджуэйс? Должны, при вашей-то работе.

– При моей работе?

Найджел удивленно смотрел на него: он не любил, когда его деятельность частного детектива становилась достоянием гласности. Его имя никогда не появлялось в газетах в связи с расследованиями, которые он вел, и Найджел не понимал, как майор мог до этого докопаться.

– Ну, черт побери, арест убийц и все такое.

– Ничего подобного я не делаю. Аресты я оставляю полиции. Ужасно боюсь огнестрельного оружия, – усмехнулся Найджел.

Взгляд майора Кестона исполнился презрения. Тема эта, однако, подсказала ему реплику. С нахальством, которое неприятно поразило Найджела, он продолжил расспрашивать супругов, почему они поселились в таком отдаленном уголке страны. Джорджия с воодушевлением болтала о красотах Девоншира, преимуществах простой жизни, о своем желании удалиться от их шумной жизни в Лондоне и тому подобном. Вскоре их посетитель, похоже, удовлетворил свое любопытство, хотя Найджел едва удержался, чтобы не поинтересоваться, почему им нужно разрешение на то, чтобы жить в деревне майора.

Наконец майор Кестон поднялся и собрался уходить. Его взгляд упал на письменный стол.

– Благослови, Господи, мою душу! – воскликнул он. – Что это там? По-моему, мой медальон. Да, это он. Где вы его нашли? Я потерял медальон прошлой весной.

Джорджия объяснила.

– Мы его открывали, думая, что найдем какое-нибудь указание на владельца. Но внутри не было ничего, кроме старой фотографии.

– Да, – сказал майор, и его голос изменился. – Моей матери, собственно говоря.

Глаза Джорджии расширились. Секунду она молчала, а потом быстро произнесла:

– Вашей матери? Какая красивая женщина! Мы были поражены ее внешностью… Правда, Найджел? Полагаю, она была очень молода, когда делался этот снимок?

– Да. Я помню ее такой, когда был мальчиком, а она заходила пожелать мне спокойной ночи перед тем, как ехать на приемы. Разодетая. Ну, вы понимаете. – Майор что-то буркнул. – Бедняжка, она умерла, когда я был ребенком. Чахотка.

– Вы не возражаете, если я еще разок взгляну на нее? – спросила Джорджия.

«С чего вдруг такая игривость?» – удивился Найджел.

Жена открыла медальон, вынула дагеротип и подошла к камину, чтобы рассмотреть его при лучшем освещении. В следующий момент она вскрикнула:

– Ой, какая я неловкая!

Снимок упал в ведерко для угля. Майор учтиво нагнулся за ним, но Джорджия оказалась проворнее. Достав снимок, она начала протирать его носовым платком.

– Мне очень жаль. Вот. Думаю, теперь все в порядке. К сожалению, медальон попортился, полежав в канаве. Бедненький, – без умолку трещала Джорджия, – лежал засыпанный листьями, будто какой-то мусор. Как вы, наверно, рады получить его обратно!