Улыбка женщины
Шрифт:
Обычно я находился в издательстве с десяти утра до половины восьмого вечера. Перерыв иногда затягивался часов до трех, особенно если приходилось обедать с автором. «Месье Шабане на рандеву», — деловито отвечала мадам Пети, если кто-нибудь в это время меня спрашивал. После пяти в издательстве наступало затишье, и тогда, собственно, начиналась работа. Время летело, и, если у меня было много дел, я мог задержаться почти до девяти. Но сегодня я решил уйти пораньше. Слишком утомил меня этот день.
Я выключил стоявший под окном старый радиатор, упаковал рукопись мадемуазель Мирабо в портфель и погасил свет, дернув
— Ну, на сегодня все, — пробормотал я, открывая дверь кабинета.
Однако Провидение распорядилось иначе.
— Простите, — раздался рядом голос, который сегодня в обед хорошо потрепал мне нервы. — Где я могу найти месье Шабане?
Она словно из-под земли выросла. Вовсе не восьмидесятипятилетняя сумасшедшая старуха, надоедавшая мне своим потерянным письмом. Обладательницей голоса оказалась стройная молодая женщина в темно-коричневом пальто, сапогах из замши и небрежно намотанном вокруг шеи шарфе. В полумраке коридора ее волосы ниже плеч отливали золотом.
Она шагнула мне навстречу, ее темно-зеленые глаза смотрели вопросительно.
Был четверг, почти половина седьмого вечера. Мне показалось, что я видел ее раньше, но так и не смог вспомнить где.
Я замер, уставившись на фигуру с русыми волосами, как на привидение.
— Я ищу месье Шабане, — серьезно повторила она и вдруг улыбнулась. Словно солнечный луч заиграл на стенах темного коридора. — Вы не в курсе, он еще здесь?
Боже мой, я узнал эту улыбку! Я уже видел ее года полтора назад. Это была та самая обворожительная улыбка, с которой начинается вся история в моей книге.
С романами не все так просто. Откуда берутся их герои? Может, они выжидают где-нибудь в авторском подсознании, а при определенных обстоятельствах выходят наружу? Или витают в воздухе? Являются ли их прототипами реальные люди?
Что здесь правда, а что вымысел? Что происходило на самом деле, а чего никогда не было? Влияет ли действительная жизнь на фантазию или наоборот?
Иллюстратор и карикатурист Дэвид Шригли сказал как-то раз: «Когда люди спрашивают, откуда я беру свои идеи, я отвечаю, что не знаю. Это глупый вопрос. Если бы я знал, откуда пришла ко мне идея, она больше не была бы моей. Она принадлежала бы другому, а я оказался бы в роли плагиатора. Идеи берутся ниоткуда, просто возникают в голове. Не исключено, что их посылает Господь Бог, Темные Силы или еще кто-нибудь».
У меня есть на этот счет своя теория.
Всех пишущих можно разделить на три группы.
Одни пишут только о себе, и среди них встречаются великие литераторы.
Другие обладают завидным талантом придумывать истории. Вот они сидят в поезде, смотрят в окно — гоп! — и сюжет готов!
Но есть еще третьи, своего рода импрессионисты среди литераторов. Им дано отыскивать истории. Они ходят по земле с широко раскрытыми глазами и собирают ситуации, голоса, сцены, словно вишни обрывают с дерева. Жесты, улыбки, чья-то манера приглаживать волосы или завязывать ботинки. Каждая история такого романиста — это моментальный снимок. Картина, развернувшаяся в сюжет.
Наблюдая сонным вечером за парочкой в Булонском лесу, он представляет себе дальнейшую жизнь этих двоих. В кафе его внимание привлекают о чем-то
Вот он стоит у кассы кинотеатра и слышит, как некая пожилая пара спрашивает у кассирши, предусмотрены ли скидки для студентов. Прекрасная находка!
Вот он любуется отражением луны в ночной Сене, похожим на серебряную лужу, и сердце его вдруг переполняют слова.
Вероятно, с моей стороны будет слишком самонадеянно называть себя писателем. Я всего лишь автор одного небольшого романа. Но на основании того, что со мной происходило во время работы над ним, я смело могу причислить себя к последней категории. Я отыскиваю свои истории.
Я точно помню, как прогуливался по бульвару Сен-Жермен тем погожим вечером. Люди уже сидели за столиками возле ресторанов и кафе. Я свернул на улицу Принцессы. Моя тогдашняя подруга захотела на день рождения цепочку и направила меня в небольшую ювелирную лавку израильского дизайнера Михаля Негрина, расположенную на этой маленькой улочке, куда я редко заглядываю. Я нашел магазин и через некоторое время покинул его с ярким пакетиком в руках.
И уже потом — совершенно не готовый к такой встрече — я увидел ее!
Она стояла, спиной к улице, в небольшом обеденном зале ресторана и разговаривала с посетителем, который сидел за деревянным столиком, накрытым скатертью в красно-белую клетку. Ее длинные, разделенные пробором волосы блестели в мягком желтоватом свете ламп и при малейшем повороте головы разлетались в разные стороны; именно они в первую очередь и бросились мне в глаза.
Я смотрел на нее, стараясь не упустить ни одной детали. Длинное скромное платье зеленого цвета из нежного шелка, которое она носила с достоинством античной богини весны, оставляло ее руки и плечи обнаженными. Она жестикулировала изящными пальцами. Потом вдруг принялась играть крошечными молочно-белыми жемчужинами ожерелья с большой старинной геммой, которое висело у нее на шее. Потом неожиданно подняла глаза и улыбнулась.
И именно эта улыбка, предназначенная другому, очаровала и обрадовала меня. Я стоял и смотрел в зал ресторана, словно вуайерист, не смея дохнуть, — таким совершенством было исполнено для меня это мгновение. Потом дверь открылась, и люди, смеясь, двинулись на улицу. Девушка повернулась и исчезла в глубине ресторана. Все кончилось, и я пошел дальше.
Ни до, ни после я не бывал в этом маленьком, уютном ресторане. Его название — «Время вишен» — показалось мне таким поэтичным, что я решил завершить действие своего романа именно здесь.
Моя подруга все-таки получила в подарок цепочку из ювелирного магазина. Вскоре она меня покинула.
А мне осталась вдохновившая меня улыбка незнакомки. Я назвал ее Софи, придумал ей жизнь и втянул в выдуманные мною авантюрные истории.
И сейчас, когда она внезапно возникла передо мной, героиня романа, ставшая человеком из плоти и крови, я спрашивал себя: неужели такое возможно?
— Месье? — еще раз окликнула она меня.
После чего развернулась и пошла в другой конец коридора, оставив меня стоять перед запертой дверью собственного кабинета.