Умение умирать, или Искусство жить

Карелин архимандрит Рафаил

У него же есть рубаи, где главным действующим лицом выступает ворон – символ смерти. Ворон кричит, и в гортанных звуках его голоса слышится вопрос: «Куда, куда?» – куда стремится этот мир, гонимый временем?

В одном из рубаи ворон сел на городскую стену, в когтях у него – череп давно умершего султана. Ворон спрашивает: почему нет торжественной встречи, почему не звучат флейты и литавры, почему народ

не выбегает из домов, чтобы встретить своего повелителя? Где слава султана? Имя его забыто; все, что осталось от него, – кость в когтях у птицы.

Еще великие мыслители древности говорили: «Философия – это умение умирать». Для нас, христиан, земная жизнь есть приготовление к смерти. Смерть через воскресение Христа стала для нас рождением в вечность и началом истинной жизни. Умение умирать для этого мира – это искусство жить.

Глава 10

Человек живет в трех мирах. Первый мир – мир видимый, то внешнее, что окружает нас со всех сторон, что мы воспринимаем посредством пяти органов чувств, что складывается и хранится в нашей памяти, словно в некой кладовой души, и потом перерабатывается в воспоминания, образы, картины, фантазии, планы, умозаключения, в тучу помыслов, которые беспрерывно вращаются в нашем уме.

Второй мир – невидимый, духовный мир, он недоступен для наших телесных чувств, он не виден глазам, не слышен слухом, он недоступен для осязания, в него нельзя проникнуть даже через наши суждения и мысли, его нельзя выразить человеческим словом. Этот мир открывается человеческому сердцу действием Божественной благодати: человек видит как бы тени этого неведомого мира, ощущает его бытие, и затем это ощущение меркнет и теряется. Как будто Господь показал на мгновение луч небесного света и сказал: «Иди и ищи теперь этот свет». Где и как его искать? Во внешнем мире найти его невозможно, но в самом человеке есть третий мир – его собственное сердце, та область, где соприкасаются духовное и телесное, небо и земля.

Сердце человека – ворота, через которые он может войти в неведомую для него область духа. Оно тот «просвет», сквозь который он может увидеть на какие-то мгновения красоту Небесной Церкви, Рая, потерянного Адамом и вновь обретенного для человека Христом. Через сердце лежит путь человека от ада к Раю, но наше сердце – греховное и страстное – закрыто, как бы заперто на ключ. В нем кипят страсти, желания, похоти, которые колеблют и кружат помыслы, и душа человека находится в каком-то темном хаосе. Он не знает своего собственного сердца, он не чувствует свою собственную душу; он открыл себя для впечатлений видимого мира, ищет этих впечатлений и живет ими. Он что-то хочет от этого мира, он приспосабливается к нему, ищет его помощи, обдумывает, как завоевать его дружбу. И в этой гуще страстных помыслов, точно в клубах пыли, вздымаемых ветром, проходит вся жизнь.

Прозрение наступает обычно в момент смерти. До этого последнего мгновения человек уверен, что этот земной мир – его. Но вот он видит, как все исчезает, все покидает его, все оказывается призраком, сновидением, и он остается лишь с тем, что сумел стяжать в своем сердце. Потому-то и страшна так для демона память человека о смертном часе. Демон старается усыпить человека, заставить его забыть, что все на земле проходит, вовлечь его в круговорот мирских дел. И чаще всего это ему удается: в этом сне, в этом круговороте незаметно, час за часом, день за днем, год за годом проходит вся жизнь, и человек пробуждается только у самого края своей могилы и слышит хохот демона, который так ловко и так страшно обманул его. Все, к чему был привязан человек, все, что он любил, все, что он стяжал, – все тает и исчезает, как ночные тени на рассвете. Человек понимает, что безумно растратил, как бы убил самое ценное, что дал ему Бог, – время для спасения.

Поэтому первое аскетическое правило – помнить о смерти. Апостол Павел пишет: не упивайтесь вином, от которого бывает распутство [30] , то есть блуд. Богатство и наслаждения этого мира – то же вино, которое не дает истинной радости, хотя и опьяняет человека; и в этом вине также есть блуд: душа – невеста Христова, – прилепляясь к чуждому ей материальному и земному, изменяет Богу и блудит с миром.

Господь сказал: где богатство ваше, там

сердце ваше [31] . Сердце, которое своими страстями привязано к миру, закрыто для Бога. Мир опьяняет человека, а память о смерти отрезвляет его. Она все расставляет по своим местам. Большинство людей, по внушению демона, старается не думать о смерти, стремится забыть о ней, как будто ее нет. Видя вокруг себя картины смерти, даже находясь у самого гроба своих близких, люди, несмотря ни на что, продолжают думать, что смерть обойдет их стороной, что все умирают, а они не умрут. Люди вытеснили память о смерти из своего сознания и живут так, будто земля – их вечный дом.

30

Еф. 5, 18.– Ред.

31

Ср.: Мф. 6, 21.– Ред.

Поэтому, когда пробуждаешься, думай, что, быть может, этот день для тебя последний. Когда встаешь с постели, помышляй, сколько людей умерло в эту ночь; когда идешь по дороге, приводи себе на память, что вся наша жизнь – это тоже дорога, от рождения до могилы, и каждый день – шаг, приближающий нас к смерти. Когда садишься за трапезу, вспоминай, что сам станешь пищей червей. Когда чувствуешь в сердце черный огонь похоти, представляй, что будет с человеком, к которому ты питаешь вожделение, через несколько дней после его смерти, как это тело, соблазняющее тебя сейчас, начнет источать невыносимый смрад. А что представляет собой мертвец в могиле? Наверное, самое отвратительное – это вид разлагающегося трупа, который превращается в сукровицу и гниет. Вот, оказывается, к чему ты питал вожделение…

Если в сердце твоем вспыхнет багряное пламя гнева и ненависти, вспомни, что и ты, и твой враг будете лежать рядом, в одной земле, и тогда уже нечего будет вам делить, нечему будет завидовать. Когда душа предстанет пред вечной правдой Божией, то все земное покажется ничтожным. Чему завидовать, если время и смерть отнимут все?

Когда человек ложится спать, то пусть он помышляет, что постель его – гроб, сон – смерть, ночная тьма – мрак могилы, и молится, чтобы Господь помиловал его, если эта ночь станет для него последней. Когда нашу душу влекут к себе и пленяют мирские утехи и развлечения, то вспомним, что, быть может, Ангел смерти уже послан, чтобы взять нас с собой. В чем застанет нас этот незваный и нежданный гость?

Память о смерти вначале кажется страшной, но когда человек привыкнет к ней, то он чувствует, что она освобождает его от рабства этому миру, от оков страстей, от гнетущих помыслов, которые, как ноша, давят на него. Он начинает любить память о смерти, она представляется ему целомудренной подругой, верным другом, всегда готовым утешить в скорби [32] . А самое главное, память о смерти учит человека, что истинный смысл дарованной ему жизни не в кружении в земной суете, а в приготовлении к вечности.

32

Преподобный Филофей Синайский пишет о памяти смертной так: «Узрев однажды красоту сей последней (памяти смертной. – Ред.) и, духом, а не оком, уязвившись и усладившись ею, я возжелал стяжать ее себе в сожительницу на целую жизнь, возлюбив ея благообразие и благолепие. <…> Эту-то, как я сказал, дщерь Адамову, то есть память о смерти, жаждал я всегда иметь сожительницею себе, с нею спать, с нею беседовать и вместе с нею изследовать, что имеет быть со мною, по отложении тела сего» (Добротолюбие в русском переводе. Т. 3. С. 445). – Ред.

Поэтому память о смерти – это путеводитель к Богу. Приобретается она через понуждение себя, усилием воли. Первоначально нужно уделять хотя бы несколько минут в продолжение дня, чтобы размышлять о том, что вся земля – огромная могила, в которую ушли бессчетные поколения; мы попираем эти могилы, но скоро и нас покроет земля. Мы должны просить Господа, чтобы Он дал нам память о смерти как дар благодати. Произнося же слова молитвы, должны помышлять, что, быть может, эта молитва будет в нашей жизни последней.