Умереть, чтобы воскреснуть
Шрифт:
— Это шулер и вор, — лысоватый показал на Мирона ближайшему к себе рядовому омоновцу. — А они с ним в доле, они за него вступились.
— Молчи, урод, — огрызнулась на него Лена Ричи. — Чем ты занимаешься, когда не торгуешь краденым?
На всякий случай Слепой подождал четвертого гудка и дал отбой. ;
— Все, пошли, — командир в камуфляже легонько потянул за цепочку наручников.
— Сейчас. Еще один номер.
— Нет уж, извини. Разговор шел об одном звонке, на десять я не соглашался.
— Ты мне все до копейки
— Они трое в доле, на прикрытии, — лысоватый попытался внушить свою версию командиру в камуфляже. — А эти для скандала.
— Как ты мне надоел, — вздохнул омоновец. — Садись и молча пиши заявление.
Бросив удивленный взгляд на компанию молодежи, он поинтересовался:
— А вы чего здесь торчите? Здесь не цирк, по-моему. Идите, мне массовость не нужна. Если понадобится, вызовем как свидетелей.
Персонал казино не протестовал. Они смирились, надеясь получить моральное удовлетворение от неприятностей троицы во главе со Слепым.
Зато Каланцова перекосило:
— Потише, начальник. Этим ребятам пока нельзя без нас ходить.
Коротко стриженный, подтянутый командир ОМОНа взглянул на него скептически. Всклокоченные соломенные пряди до плеч лично для него никак не соответствовали облику представителя спецслужбы.
— Да ради бога, валяйте следом. Лично вас никто не держит.
— Вам это дорого обойдется, — Каланцов оскалил свои лошадиные зубы.
— Успокойся, — одернул его Глеб.
Он прекрасно знал, чем кончатся взаимные выяснения между ведомствами. МВД выразит сожаление с некоторыми оговорками, перекладывающими часть вины на сотрудников службы безопасности. Командир ОМОНа получит для вида «строгача», а устно его похвалят: «Молодчина, утер им нос. Так держать!»
Компания уже спустилась вниз в фойе, нисколько не озабоченная судьбой охраны. Вряд ли они попытаются надолго исчезнуть из виду, но сорваться на пару часов с поводка — за это проголосуют быстро и единогласно.
— Выполняйте свои обязанности, — приказал своим Слепой. — Я уж как-нибудь сам справлюсь.
Смольский молча поспешил вниз по витой лестнице, а Каланцов не смог промолчать.
— Сейчас дозвонимся, — пообещал он Глебу. — А вас, товарищ омоновец, мы отлично запомнили.
Мы не злопамятные, мы просто злые, и память у нас хорошая.
— Иди уже! — прикрикнул Слепой.
Вдруг снизу донесся сдавленный окрик Смольского. Потом выстрел, звон бьющегося стекла, короткий визг. Слепой рванулся в сторону окна, Каланцов за ним. Омоновцы разделились: большинство кинулось вниз по лестнице и только двое — к окну, откуда они, возможно, смогли бы быстрей вмешаться.
Слепого никто специально не держал. Сразу стало ясно, что весь прессинг был чистой игрой на нервах, попыткой
(Отдернув штору, Глеб слегка поморщился от ударившего в глаза потока солнечного света. Для его обожженной роговицы даже защитные стекла не смогли смягчить удар.
Вглядываться сверху не имело смысла — оружие Глеб отдал в надежде получить обратно через несколько минут. Он был уверен, что ОМОН не станет доставлять его в отделение. Вполне удовлетворятся, препроводив вниз в наручниках. Позволят позвонить из своей припаркованной машины столько раз, сколько потребуется. Вернут оружие и даже извинятся с довольной улыбкой.
Он решил побыстрей доставить им удовольствие, чтобы не затягивать процесс. Но Веденеев успел вклиниться даже в узкую «форточку»…
Ничего еще не разобрав, Глеб прыгнул со второго этажа в наручниках. Следом выпрыгнул Каланцов, едва не свалившись на шею — приземлился буквально в метре от старшего. Смольского нигде не было видно. Зато Глеб различил в щели между автомобилями слегка пригнувшегося человека. Взмахами дула пистолета с насадкой-глушителем он молча подгонял «великолепную пятерку» к микроавтобусу с занавешенными окнами.
Парный прыжок из окна второго этажа, конечно же, не остался для него незамеченным. Он дважды выстрелил — звук выстрела, будто обернутый мягким войлоком, был тише, чем звук удара пуль о стену и визг рикошета. Веденеев не стрелял на убой — он всего лишь хотел, чтобы оба противника не высовывались.
— Пушку, — тихо потребовал Слепой, прячась за ближайшую машину.
Каланцов, присевший на корточки, беспрекословно отдал ему свой пистолет.
— Тормозни ОМОН, чтоб не гремели здесь очередями. Это наше дело, и возиться нам. Глянь, где Смольский, боюсь ему нужна помощь.
Заметив охрану, «пятерка» приостановила покорное продвижение. Веденеев крикнул им что-то неразборчивое и выстрелил поверх голов. Цепочка снова сдвинулась в нужную сторону. От Дениса Воротынцева до распахнутых дверей микроавтобуса оставалось всего метра три.
От глазных капель зрение немного улучшилось, но контуры все равно расплывались. Звякнув цепочкой наручников, Слепой трижды выстрелил, «причесывая» противника. Он пытался заставить Веденеева пригнуться еще ниже и отодвинуться дальше. В таком случае бывший сотрудник резко ограничил бы свой обзор.
Капитан ответил такой же серией выстрелов, рассчитанной на оттеснение, на выигрыш в пространстве и влиянии на ситуацию. Потом откровенно перенацелился на своих пленников, продвигающихся по асфальту со скоростью гусениц, — давал понять Глебу, что загнать его глубже в щель не удастся, при попытке стрельбы на поражение он успеет нажать на спусковой крючок и унести с собой хотя бы одного.
Краем глаза Глеб заметил неспешный отъезд омоновцев. Убедившись, что у ФСБ здесь в самом деле серьезная работа, они предпочли не мешать.