Умереть, чтобы жить
Шрифт:
— Отдай. Но пойми простую вещь — до Луцкого не дойдет эта информация, он видит виновницей того, что его план раскрыт, именно тебя. Хочешь, я сам с Бальзановым переговорю и попрошу не отзывать охранника?
— Спасибо. Но как узнать, насколько долго это продлится?
— Так уезжай. Тебе ведь есть куда уехать и есть на что жить, — предложил Филонов. — А я, когда новый проект начну, буду иметь тебя в виду и сразу корпункт откроем.
Ника, которой эта мысль тоже пришла было в голову, только вздохнула:
— Пока не могу. У меня любимый человек в больнице, я же не могу
— Тогда у нас нет выхода — позвоню Бальзанову. А еще лучше — позвони сама и расскажи все. Хотя… — он остановился, подумал пару минут и, решительно взяв Нику за руку, повернул обратно к зданию редакции.
— Куда мы? — едва поспевая за ним, спросила Ника.
— К Бальзанову. Ты ему все расскажешь, сбросишь все материалы из планшета и удалишь их — у него на глазах. И все. А я попрошу пока оставить рядом Вадима — до тех пор, пока не выпишут твоего друга.
Глава 35
Итоги
Лучше быть врагом хорошего человека, чем другом плохого.
Бальзанов принял их только через полчаса. За это время Ника с Федором успели попить кофе, любезно предложенный им секретаршей инвестора, а Вадим, найдя в Никином планшете читалку, погрузился в изучение залитых туда книг. Наконец секретарша пригласила их в кабинет, и Ника, отобрав планшет у охранника, пошла вслед за Филоновым.
Бальзанов сидел во главе стола, и лицо его выглядело уставшим и серым. Очевидно, понедельник не задался у всех, в том числе и у бывшего инвестора «Русской Галактики».
— Я вас слушаю, Вероника, — сипловатым голосом сказал Бальзанов, когда Ника и Федор сели.
— Алексей Сергеевич, я пришла сказать, что выполнила свою часть задания, — начала она, слегка волнуясь, — и теперь прошу, чтобы вы меня защитили. Я отдам все, что сумела найти. Но взамен хочу попросить — не отзывайте охранника до тех пор, пока я не смогу улететь в Прагу. Это случится недели через три — мой друг серьезно ранен, он в больнице, и я не могу его оставить.
Бальзанов снял очки, сунул дужку в рот и внимательно посмотрел на Нику:
— Вы уверены, что вам что-то угрожает? Когда Людмила вчера просила об охране, я удивился немного, но решил, что это лично ее каприз и все не так страшно, как вы мне рассказали. Но сегодня утром убили Павла… — Тут он сделал паузу и снова многозначительно посмотрел на Стахову. — Ничего в связи с этим не хотите сказать?
— Его убили в моем дворе, когда он шел ко мне.
— А зачем он шел к вам среди ночи, Вероника?
— Этого мы уже не узнаем.
— Точно, — кивнул Бальзанов, — я звонил следователю, спрашивал, были ли при Павле какие-то бумаги или что-то в этом роде, но мне сказали, что нет. Не было даже телефона. Карманы основательно вычистили.
— Вы думаете, что к этому мог быть как-то причастен ваш компаньон?
— Я не думаю. Я в этом уверен. Как и в том, что убрать вас пытаются по его указанию. Думаю, в квартире тоже должны были напасть именно на вас — нахально, почти днем, с ножом на женщину мог пойти только отморозок — или человек,
— Повезло, — эхом откликнулась Ника.
— Мне бы узнать, где Серега, — проговорил Бальзанов, протирая очки черной бархоткой, — тогда все станет просто.
— А Наталья?
— А зачем мне Наталья? С бабами я не воюю. Пусть живет. Они сложную комбинацию разыграли, и это явно не Серегиных мозгов работа. Наташка всегда была умнее его. И жаднее. Я уверен в том, что это она все продумала. И сына подключила — правильно, должен же он папашкины деньги отработать.
— Папашкины? — переспросила Ника, и Бальзанов усмехнулся:
— А вы не поняли? Этот парень — сын Сереги. Просто ситуация там некрасивая вышла, мог за малолетнюю хороший срок получить. Мы тогда практику проходили в этом их Мухосранске, а Наташка видная была деваха, ну вот и… Кое-как отец его это дело урегулировал, денег дал Наташкиной матери, чтобы аборт… а она, видите, иначе решила, заставила рожать, а ребенка сама усыновила. Да кто же знал, что Наташка потом в Москву поедет и явится к Сереге интервью брать? Узнал он ее, ну, и закрутилось. А пацана от греха в Америку учиться отправил. Думал, что я не пойму, скрывал. Да и тут, мне кажется, Наташка его надоумила, просчитала, что со временем сможет меня вокруг пальца обвести. И ведь почти обвела, зараза, — рассмеялся неожиданно Бальзанов, к удивлению Ники и Федора. — Бухгалтер у меня уволилась как раз за два месяца перед тем, как Наташка якобы погибла, на ровном месте — ухожу, и все. Ну, я отпустил, конечно, но неразбериха со счетами началась немного раньше. И теперь концов не найти, такая схема хитрая…
— Вы думаете, что это Наталья?
— Я уже не знаю, о чем мне думать. Но это мои проблемы. Вам спасибо за помощь, Ника. И поверьте — я огорчен, что все закончилось вот так… Я не хотел, чтобы у вас были неприятности, и втемную использовать вас тоже было некрасиво, но у меня не было выхода. Услышав о том, что я заказал журналистке статью, Луцкий испугался. Он ведь наверняка не хуже моего знал, что и как вы можете написать, — «Изумрудный город» до сих пор у всех на слуху.
Ника поморщилась: ей были неприятны воспоминания о тех статьях, о том времени — обо всем, что было связано с этим названием — «Изумрудный город». Даже то, что ее сын стал наследником состояния Гавриленко, не могло примирить Нику с прошлым — она с удовольствием отдала бы все эти деньги, чтобы только вернуть Максима.
Она молча взяла протянутую ей Бальзановым флешку и перебросила на нее все папки с материалами и заметками о чете Луцких. Потом стерла их с планшета, показав Бальзанову, что файлов в корзине больше нет. Он только усмехнулся, пряча флешку в карман пиджака:
— Это лишнее, Вероника. Я знаю, что вы честный человек и не станете пытаться заработать на этом еще раз.
— Это не приходило мне в голову, — улыбнулась она, — но спасибо за идею.
Бальзанов расхохотался, поняв, что она шутит: