Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу
Шрифт:
Атрибуты были явно слабоваты, чтобы сжечь дотла этот рассадник чудовищ, да и заклинаниями я владел на уровне старшего логика – никак не выше. Не всем же быть Великими… По крайней мере, я сделаю все, что в моих силах.
Мир переполняет рассеянная энергия. Ее только надо уметь сконцентрировать и извлечь. Логические процедуры – один из путей. Магические ритуалы – другой. У Мирового Мицелия – собственные умения.
Наконец все было готово. По наитию я замкнул «цепь разрушения» тем самым амулетом против стратега зверей, что помог мне когда-то поймать неуловимого вервольфа. Поднялся с корточек, встал в середину боевой
– …из тверди земной вышла, в тверди да упокоится. Аминь! – закончил я почти громовым раскатом.
Стены дрогнули, и с потолка нам на головы посыпался песок.
– Бежим! – крикнул я Насте и, перепрыгнув через «цепь», схватил ее за руку.
Мы ринулись обратно – к поверхности, но земная твердь не собиралась так легко нас выпускать. Коридор неожиданно завилял, уводя нас совсем в другую сторону. В эти минуты я не пытался вспомнить будущее. Я твердо знал: век мой длинен, а значит, на сей раз как-нибудь спасусь. И надеялся, что уцелеем мы все втроем.
Мы неслись что есть духу, но коридор не думал кончаться. За очередным поворотом мы влетели в заваленный каменными глыбами тупик. И тут снова раздался голос – тот, что спорил с Роги Нивширпом:
– Мицелий уже покинул приговоренную тобой зону. Так что все старания напрасны. Прощай, логик. – И он смолк.
– Мамочка… – простонала Настя и села на пол. – Я больше не могу.
– От-ста-вить! – скомандовал я и попытался ее поднять.
Ноги не держали мою старшую девочку. Категорически подгибались. Неужто придется нести обеих, бросив драгоценное оружие? И даже если брошу, быстро с таким грузом не побежишь.
– Вставай, милая. Нам нельзя тут застрять, – уговаривал я Настю. Все без толку.
Тогда я прочитал самый сильный ободрительный заговор – но колени ее снова подогнулись.
– Бери Аньку! Беги! Ради бога! – умоляла Настя. И тут я разозлился на нее – едва ли не впервые в жизни. Злость мне, как видно, и помогла – понял, что надо делать.
– Чичас, – с притворной веселостью ответил я. – Токо портки подтяну. – Высыпал в рот из ладанки подаренное Ли Ханем снадобье и прочитал «богатырский» самозаговор, чтобы мобилизовать все свои силы. Я еще никогда не использовал его, приберегая на черный день. Примененные впервые, заговоры срабатывают в десять раз сильнее. Потом я скинул с плеч рюкзак, перебросил пулемет и перевязь с мечом за спину и подхватил мою женушку на руки. Аньку она все так же прижимала к груди.
Я прочитал еще один самозаговор и определил верное направление. Осталось найти нужное ответвление коридора или какой-нибудь лаз. Не было их – хоть ты тресни. Коридор вел нас обратно к «цепи разрушения».
– Господи! – простонала моя душа вопреки робким протестам хладного разума. – Выведи нас отсюда. Я не верую в тебя и вряд ли когда поверю, но, если ты есть, выведи нас… – я не знал, чем закончить эту странную молитву, – ибо божье дело мы вершим.
Плохо дело: если прошу кого-то о помощи, значит, перестал рассчитывать на самого себя. Тогда, считай, пропал. И тут я почуял едва уловимое движение воздуха: слабейший ветерок на мгновение коснулся виска и отлетел прочь. Кто мне помог? Бог, которого нет? Слепой случай? Переданное по наследству звериное чутье?
Надо было спешить, чтобы ведущий на поверхность спасительный ход не исчез, закончившись
Ветер свистел в ушах, черно-серые стены мелькали, уносясь за спину. Я бежал все быстрей – я был разогнавшейся паровой машиной, уносящимся от погони диким зверем, селевым потоком, сметающим все на своем пути.
– Есть!
Мы вылетели из подземного хода. Солнечный свет ударил по глазам, свободный дух ворвался в нос и горло. И тут «цепь разрушения» сработала. Земная твердь содрогнулась под ногами. Потеряв равновесие, я вместе с девочками свалился на камни, успел прикрыть их телом. Из распахнутого зева тоннеля швырнуло в небо столб каменного крошева. Меня осыпало с головы до пят, ударив по спине, плечам и загривку.
Гора содрогалась в конвульсиях, ходила ходуном, подбрасывая нас в воздух вместе с выбитыми из склона глыбами. Я откатился в сторону, чтобы не раздавить своим весом Аньку. Теперь мои девочки как мячики скакали рядом со мной. Пыльные фонтаны били из земных недр, и вот уже горный склон затянуло удушающее бурое облако. Мы жмурились и надсадно кашляли.
И вдруг Настя стукнулась об один из скальных обломков и на мгновение ослабила хватку. Завернутая в одеяло дочка покатилась вниз по склону.
– Ига!!! – истошно крикнула жена.
Изо всех сил оттолкнувшись ногой от земли, я устремился вслед за Анькой. Сгруппировавшись, я упруго отскакивал от каменистых уступов. Я нагонял туго завязанный сверток и наконец поймал его в воздухе. Перед лицом возник сосновый ствол. Хрясть!
Свет померк. Когда я очнулся, землетрясение кончилось. Я лежал на спине, прижимая к груди Аньку, а в глазах кружились, кружились, кружились желто-красные стволы. В раскалывающейся от боли голове басисто гудели колокола, и мне казалось: еще немного – и она взорвется, как граната. Нос мой был расквашен, из рассеченного лба текла кровь, а мозги взболтались в гоголь-моголь. Пыль висела в воздухе, и мы трое чихали, кашляли, отплевывались…
– Игорь! – слабым голосом позвала Настя.
– Мы живы! – крикнул я, еще отнюдь не уверенный, что это так.
Черепушку мою стиснули стальные клещи. Охнув, я попытался сесть. Мир качнулся, едва не швырнув меня на переплетение корней. Я вцепился свободной рукой в злополучный ствол и с горем пополам сел. Привалившись к сосне, первым делом проверил, как там девочка. Трясущимися руками рассупонивал я свое сокровище. Анька теперь орала как резаная. «Кричит – значит, жива», – успокаивал себя я. С перепугу я никак не мог раскутать дочку, чтобы проверить, все ли у нее на месте.
Через минуту до нас пошатываясь добралась Настя, и дело сразу пошло на лад. Анька, как это бывает с маленькими детьми, упакованными в мягкие одежки, отделалась легким испугом.
Жена как-то умудрилась успокоить и начала кормить дочку. А я, заговорив боль и отряхнувшись, пошел искать вестового и наших лошадей.
Скорее всего лошади испугались землетрясения, сорвались с привязи и ускакали. Так что поначалу меня не слишком встревожило отсутствие Аббакума Сватикова. Правда, лошади могли поломать ноги, и тогда нам придется идти пешком.