Умереть впервые
Шрифт:
— Как?! — вздрогнул Таилег.
Леглар тяжело вздохнул.
— Давай лучше… — начал он, но и его словам не суждено было завершиться.
Небо над ними расцвело огромным цветком с ярко-синей сердцевиной и девятью длинными черными лепесткам, что спускались сверху, накрывая город матово-черным колпаком.
— Началось, — прошептал Леглар. Далее все случилось очень быстро.
Вновь прибывшие разделились на несколько групп, и каждая, взлетев в воздух, устремилась к одному из «лепестков». Что-то густо гудело в глубинах
— Входите, — произнесла Кинисс, и ее голос прозвучал так, словно сам Бог Грома говорил ее устами.
Ничего не случилось. Ветер колыхал исполинские «лепестки», и город выглядел ничтожным и непрочным под невероятным, вселенским чудом, расцветшим над ним.
Что за плоды он даст?
— Есть, — прошептала Кинисс вскоре, и слово это также разнеслось вокруг и донеслось до каждого из слушавших.
Лепестки начали съеживаться, вползать в чашечку своего цветка, исчезать. Тысячи глаз уставились в небеса, где вершилось нечто небывалое.
Вспыхнула и рассеялась чашечка. Кинисс шагнула к ним обоим.
— Леглар, Таилег, — сказала она. — Идемте со мной. Мне нужно сказать вам…
И исчезла.
Вместе с Киннером.
Отполированная палуба корабля возникла под ногами, и перепуганную ночь сменил спокойный и сонный полдень.
Глава третья
СВЕТ
День 33-й осени 319 года. Выяснилось, что морская болезнь таинственным образом оставила Таилега.
«Кориам», торговый корабль, два дня назад отчалил от Киннера — благословенны будут боги, что даровали хорошую погоду в такое время — и теперь уверенно направлялся к Оннду, цели своего плавания.
Таилег стоял на корме и провожал взглядом рассеченные кораблем волны, изредка появлявшихся птиц (корабль шел поблизости от берега) да едва различимые очертания Юго-Западных гор слева по курсу.
Что-то тяготило его. Он знал, куда едет (в Алтион, на Золотой Праздник, куда же еще?), но не знал почему. «Почему» — этот вопрос дураков и мудрецов неотступно волновал его с самого отправления из Киннера…
…если было оно, это отправление…
…и до сих пор не оставлял в покое. У себя в рюкзаке он нашел только свои личные вещи, кусок небесного камня, о который он споткнулся в руинах дома Нантора, немного денег, приличного размера золотой самородок…
…неведомо откуда появившийся…
После долгого размышления он решил так:
переждем праздник, и там видно будет. Тем более что его учитель, Даал, отбыл по делам в…
…по делам ли?..
Заткнись, мысленно зарычал Таилег. Второй голос вступал как бы извне, в нем звучала скрытая насмешка.
Тут неожиданно мир поплыл, и Таилег свалился на поручни, неловко стукнувшись коленом о палубу. Пока он приходил в себя, кто-то похлопал его по плечу.
«На, ученик», — подумал Таилег неожиданно.
— На, ученик. —
«Зачем они мне?» — подумал Таилег тоскливо, но отказываться не стал. Пастилка растаяла во рту терпкой горечью. Сейчас вкус был совершенно неуместен.
«Не беспокойся, я здесь случайно», — родилась новая фраза в голове Таилега.
— Не беспокойся, я здесь случайно, — подмигнул Даал. — Едем развлекаться? Давай, такие праздники раз в сто лет бывают. Каникулы пойдут тебе на пользу. — Он пододвинул кресло к себе поближе и уселся, щурясь на полуденное солнце.
— Ты разве не в Алтион?
— Да, но сперва у меня пара дел здесь, в Оннде. — Даал кивнул в направлении носа корабля. Едва заметные очертания Оннда по левую руку и слабо курившегося вулкана по правую придавали пейзажу фантастический вид. — Да и тебе советую задержаться. Между городами есть прямое сообщение, так что гнать что есть мочи не придется. Да, кстати, ученик, я обычно останавливаюсь в «Золотой стреле», когда приезжаю в Алтион. Заходи, поговорим.
Он встал, весело кивнул и удалился в направлении столовой.
Таилег стоял, сжав пальцами оба отворота своей куртки… как вдруг почувствовал что-то холодное под левой рукой.
Осторожно посмотрел, что там.
Булавка красовалась, до половины погруженная в ткань. Ее синий камень слабо светился, и тончайшие капельки серебра на оправе рассыпали вокруг серебристую радугу.
Тут у Таилега мир почернел во второй раз. Теперь в ушах грянул набат, а ноги налились свинцом. Во рту скопился вкус железа, и он, перемещаясь на негнущихся ногах, побрел в свою каюту. Все плыло вокруг, но, хвала богам, по пути ему никто не попался.
У себя в каюте он первым делом направился в уборную, как вдруг его отпустило. Музыка, нестройная и навязчивая, звучала в ушах короткой однообразной фразой.
«Заболел», — подумал Таилег, но почему-то не испугался. Месяц назад он испугался бы до потери сознания. Ему довелось пережить черный мор, но не было никакой гарантии, что он переживет еще один.
Он доплелся до зеркала и встал, глядя в глаза отражения. Музыка постепенно стихала.
Он высунул язык и осмотрел его. Нормальный. Все как будто в полном порядке… Он придвинулся ближе к стеклу… Нет, не все. То есть наоборот, слишком в порядке.
Его зубы.
Они были скверными с шести лет, когда Таилег начал есть что придется. Их отвратительное состояние приносило ему немало страданий, как моральных, так и телесных, но теперь — теперь все они были безупречными и ослепительно белыми.
«Я сплю», — подумал он отрешенно и в голову пришла мысль: уколоть себя булавкой, что ли?
У отражения на шее было застегнуто тончайшее золотое ожерелье с пластинкой, изображающей танцующего ящера. Таилег прикоснулся к своей шее и нащупал невидимое иным образом ожерелье. Откуда это взялось?