Умерев однажды, подумаешь дважды
Шрифт:
У меня пересохло во рту. Что делает Рон? Барнабас знал что-то, чего не знала я, и о Боже, я собираюсь выяснить это.
— Барнабас, — начала я, но телефон на столе зазвенел, и медсестра вернулась поднять трубку. Садясь, она ободряюще улыбнулась мне, говоря, что с Джошем все в порядке. Или хотя бы, что ему не становиться хуже. Отвлекшись, я откинулась в своем кресле и, услышав хруст сухого листа, вытащила его из волос. Подержав его некоторое время, я отложила лист на ближайший стол. Хочу ли я на самом деле знать правду? Ага, хочу.
Работая над своей решимостью, я наблюдала, как плащ Барнабаса
— Барнабас, — прошептала я, — что Рон не хочет говорить мне?
Поднимая на меня взгляд, он сжал челюсти.
— Не я решаю, что говорить тебе, а о чём молчать.
Страх заставил мое сердце сделать удар, но потом оно остановилось.
— Ты хочешь рассказать мне. Ты пытался на школьной парковке, и я вижу, что ты хочешь рассказать мне сейчас. Если ты веришь в выбор, расскажи мне, чтобы я смогла сделать правильный.
Он поднял взгляд, сперва посмотрев на мой амулет, потом мне в глаза, и я вздрогнула.
— Рон скрывает от серафимов кто ты, чтобы он смог изменить баланс между судьбой и выбором, вводя в заблуждение тебя, — сказал он прямо. — Вот что я думаю, он делает.
— Он сказал, что говорил с ними! — аргументировала я, потом замялась. — Вводит меня в заблуждение? Почему?
Пристально глядя в мои глаза, Барнабас тихо ответил:
— Ты новый хранитель времени, Мэдисон. Темный.
Я моргнула.
— Нет, — ответила я горячо.
Но вместо того, чтобы спорить со мной, он горько улыбнулся.
— Я говорил тебе, что существует причина, почему ты не можешь касаться моих мыслей, — сказал он, задержав взгляд на моем амулете. — Ты завладела амулетом темного хранителя времени. Иначе наши резонансы были бы достаточно близки, и мы могли бы общаться, но они на противоположных концах спектра. Рон знает это. Рон знает все. Он просто ничего не говорит.
Протянув руку вниз, я коснулась черного камня, потом отпустила его.
— Может быть, это не срабатывает, потому что я умерла.
Барнабас отвернулся, его грудь поднялась и опустилась от глубокого вздоха.
— Единственная причина, почему у тебя получилось завладеть амулетом хранителя времени — это потому, что ты одна из них.
— Нет! — воскликнула я. — Я смогла завладеть им, потому что я была человеком.
Он замотал головой.
— Ты могла коснуться его, потому что ты была человеком, но причина того, что ты завладела им в том, кто ты. Ты смогла научиться отделять себя от него и все равно владеть им. Ты приказывала Грейс, дала ей имя, которое связало ее и освободило от обязательств, возложенных на нее Роном. Ты восходящий хранитель времени, Мэдисон, один из двух людей, рожденных в этом тысячелетии, со способностью пережить искривление времени.
Я уставилась на него, меня начала охватывать паника. Я? Темный хранитель времени? Я не верила в судьбу. Он должно быть ошибся.
— Так сказал Рон? — прошептала я.
Он
— Нет, — признал он, и я выдохнула с облегчением. — Но ты хранитель времени. Мэдисон, хранители времени смертны, и на то есть причина. Земля меняется, люди меняются, и меняются ценности. Просить человека, который был рожден во времена пирамид понять кого-то, кто принимает за должное то, что человек может видеть землю из космоса — бесполезно, и вот когда изменения становятся слишком значительными, приходит новый хранитель времени.
Он посмотрел на регистратора и склонился ближе.
— Я видел это прежде, как поворот колеса. Восходящие хранители времени находятся и обучаются до тех пор, пока не получат амулет, и старый хранитель времени снова начинает стареть, начиная с того самого возраста, в котором его жизнь была прервана божественным вмешательством. То, что ты мертва, вносит сложности, но это то, кто ты.
— Нет, я не та! — запротестовала я. — Я просто я. И если даже я была бы хранителем времени, я не была бы темным. Я не верю в судьбу. Я взяла амулет Кайроса, чтобы просто-напросто остаться в живых!
Хмурясь, Барнабас окинул взглядом занятого регистратора.
— Взять его — могло быть выбором, но судьба привела тебя к этому. Если бы ты была невинным объектом скоса, Рон передал бы тебя серафимам в первый же день. Но он не сделал этого, — Барнабас нахмурился сильнее. — Я должен был понять еще тогда, но я никогда не подозревал, что он опустится так низко, чтобы держать тебя в темноте с помощью лжи.
— Рон сказал, что говорил серафимам про меня, чтобы просить их разрешить мне оставить камень, — сказала я, сбитая с толку. — Если он не сделал этого, почему у меня все еще камень?
— Потому что и Кайрос не сказал им, что он у тебя.
— Почему? — спросила я. Я не могла думать. Я оцепенела. Мне нужен ответ, и я не могла понять, за что схватиться, чтобы догадаться самой.
Барнабас сдвинулся в кресле, запахивая пальто.
— Я думаю, что Кайрос хочет тебя уничтожить, чтобы ему не пришлось отказываться от своего поста, и если серафимы обнаружат твое существование, даже зная, что ты мертва, они заставят его подчиниться их воли. Однако если ты будешь уничтожена, они будут вынуждены позволить ему остаться темным хранителем времени в этот поворот колеса.
Кайрос будет жить вечно. Бессмертие — его высшая цель. Вот почему он убил меня, а потом пришел за мной. Он хотел уничтожить мою душу полностью. Паника стала опять нарастать.
— Нет. Ты ошибаешься. У меня просто не тот амулет, — сказала я. — Мне просто нужно его вернуть. Мне также нужно вернуть амулет Накиты, — пролепетала я, в то время как Барнабас откинулся назад, уставившись взглядом в потолок. — Сказать ей, что мне жаль. Может быть, она позволит Джошу жить.
— Если Накита найдет тебя, она доставит тебя Кайросу, — сказал Барнабас в потолок. — То, что тебе жаль, ничего не изменит. Ты уже завладела амулетом темного хранителя времени. Ты, Мэдисон. Чтобы Кайрос смог вернуть его, твоя душа должна быть уничтожена! Только один из вас может быть темным хранителем времени.